Зеленые созвездия
Шрифт:
— Доброе, — улыбается он. Какой же Володька всё-таки хороший человек. Поднимет настроение только присутствием, только глубоким зелёным взглядом, да чуть смущённой улыбкой.
— Приветик, — хриплю я. — Долго спал?
Сажусь на раскладушке, голова тяжёлая, будто туда залили свинец.
— Судя по всему, да. Часов двенадцать-четырнадцать.
— Долго тут сидишь?
— Неважно. Мы утром с мамой приехали. Повелители Стихий тоже прибыли.
Прислушиваюсь к звукам за палаткой. Невнятный
— Что на сегодня запланировано? — спрашиваю.
— Тебя надо бы показать Повелителю Воды. Днём мастер класс небольшой проведут.
— Это что такое?
— Инструктаж. Буря послезавтра надвигается. Хана нам будет. Обороняться придётся.
Володька не договорил. В палатку заглянула женщина чем-то похожая на его мать.
— Проснулся, — улыбнулась она и снова исчезла.
Я хмуро смотрю на Володьку. Он чувствует, как моя аура вновь постепенно начинает окрашиваться в мрачные цвета.
— Ты вчера весь день здесь был? — осторожно спрашивает он. — Я ничего от тебя не слышал.
— Вчера… — я мрачнею ещё больше. — Наверное, был самый ужасный день моей жизни. Дедушка сказал, что я убийца мамы. Это из-за меня она погибла.
Володька теряется и бегает глазами, не зная, что ответить.
— Брат, ты… не расстраивайся, — мямлит он. — Дедушка не со зла. И знай, мы так не считаем. Мы здесь все тебя любим. Ты один из нас. Да мы за тебя…
— Я знаю, — киваю, и на душе становится так хорошо, что плакать хочется. Наверное, если бы не зелёные ребята, я бы сломался.
(…если бы не зелёные ребята, мама была бы живой…)
— Но это же не всё? — осторожно хмурится Володька. И мне хочется ему всё рассказать. Есть ли у меня время, чтобы открыться единственному человеку, который ещё помнит, что я был обычным человеком?
— Вообще-то, потом, — вздыхаю я, — у меня была аудиенция с господином Повелителем Теней.
Володька поджимает губы, и его сущность окрашивается цветами страха.
— Я сидел в норе, а он окружил меня, и почти сломал воспоминаниями, — грустно заканчиваю.
— Заметно, — кивает Володька. — Сегодня ты другой.
— Какой? — Я хочу, чтобы он обязательно озвучил со стороны, потому что мне не понять самого себя, это сложно.
— Ты… как будто… — братишка глубоко вздыхает. — Будто обречённый. Это так ужасно. — В глазах Володьки дрожит грусть. — Как будто потерял интерес ко всему и если бы тебе предложили умереть, ты с радостью согласился бы. Об этом тут твердят всё утро. По крайней мере те, кто тебя видел.
— Они чертовски правы, — вздыхаю. — Меня держит только эта тварь. Эта чёрная тварь, которая убила моих родителей и придёт послезавтра.
— Завтра, — хмурится Володька.
— А разве буря
— Да, но… в общем, я не смогу правильно объяснить. На инструктаже скажут. Но вообще, это загадка для всех.
В палатку вернулась женщина с ворохом одежды, а с ней и Катя. Всё та же восхищённая девчонка, тянущаяся ко мне щупальцами сущности, что была вчера.
— Володя, тебя зовёт Ринат, — продекламировала женщина и, пока Володька выбегал из палатки, обратилась ко мне. — А тебе, друг мой, надо переодеться.
— Зачем? — пожимаю плечами, а женщина уже бросает одежду на раскладушку.
— Мальчик мой, ты весь в синтетике. В нашем лагере нет никаких сплавов. Всё чисто природное. Синтетические вещи мы храним в алюминиевых сейфах. Как только всё закончится, мы выдадим тебе твою одежду. Не стоит провоцировать Тёмную сторону, правда? Снимай всё, кроме… дай сюда кепку.
Я снял с головы мою салатовую любимицу, которая прошла со мной кораблекрушение и многие другие приключения. Женщина пощупала ткань кепки, заглянула внутрь, вывернула, клянусь, даже понюхала, а потом спрашивает:
— Ты, походу, сильно к ней привязан?
— Откуда вы знаете?
Женщина нахлобучивает кепку на меня, козырьком набок.
— Потому что это единственная вещица у тебя, которая сделана из природной льняной ткани и картон в козырьке. Раздевайся.
Я поправляю кепку и хмуро поглядываю на Катю.
— Что? — жмёт плечами та, но женщина понимает меня, вздыхает и обращается к девчонке, заведя глаза:
— Мальчик ещё мало путешествовал на других уровнях и стесняется своей наготы. Выйди и подожди нас снаружи.
Катька хихикнула, совсем как прошлым вечером, когда Коля уличил её в любви, и выбежала наружу. Раздеваясь, я буркнул женщине:
— Я уже был на всех уровнях, между прочим.
— Прямо-таки на всех? — улыбается она.
— Да.
— Тебе будет что рассказать своему Повелителю Стихии.
Я остаюсь в одних трусах.
— Их не снимать? — хмуро спрашиваю и замечаю, что женщина внимательно, почти с любовью, рассматривает амулет у меня на груди.
— Нет, — качает головой она. — Нижнее бельё запрещено делать из синтетической ткани.
В общем, я теперь одет в льняные тёплые штаны, хлопчатобумажную футболку и шерстяной пуловер. Даже носки и ботинки пришлось сменить. Выглядит по-домашнему. Женщина забрала мою одежду и вывела наружу. Возле палатки никого не было, Катька куда-то ускакала.
— Тебе теперь надо бы к Повелителю Воды сбегать, — сказала женщина, оглядывая толпу. — Максимка!!!
К нам подбегает худой малыш лет семи, с огромными серо-голубыми глазами.
— К службе готов! — звонко восклицает он, заставляя женщину улыбаться.