Зеленые созвездия
Шрифт:
— А Володька будет… — следующее слово даётся мне с трудом, — …жить?
— Да, — отвечает тётя Света, и меня отпускает напряжение. Дыхание сбивается, и я всхлипываю.
— Может, пусть его полечит Природа? Растения. Он же ребёнок Леса, — плачу я.
— Уже, — говорит тётя Света. — Она лечит его каждую секунду. Если бы не Природа, Володька умер бы.
— Никакой пользы от меня, — шепчу я.
— Никита, ты не виноват, — ладони тёти Светы мягко ложатся мне на плечи, но я же знаю, что меня просто успокаивают.
—
А потом я ухожу из палатки. Мне становится очень стыдно смотреть на тётю Свету. У входа столпилось несколько ребят, и среди них Лира. Можно сказать, я врезаюсь в неё. Этого только не хватало.
Прячу слёзы и бегу в проём между палатками. Следующие минуты превращаются в скольжение по лагерю, который неясными световыми пятнами мелькает на периферии глаз. Оставляю палатки за спиной и вбегаю в темноту степей. Останавливаюсь.
Упираюсь в колени и стою реву. Оплакиваю свою бесполезность, и желание раствориться в Природе увеличивается до максимума. Перед глазами Обелисковая скала. Она, наверное, большая. Метров пятнадцать, говорил кто-то. Это же пятиэтажный дом. Если взобраться наверх и упасть с неё, то… моя мечта сбудется. Я точно растворюсь в Природе… насовсем.
— А я думала, мальчишки не плачут, — раздаётся сзади голос Лиры.
Мне становится ещё стыднее, и я перестаю реветь.
— Уходи, — буркаю я.
— В тебе столько много… человеческого, — говорит Лира, и её шаги мягко приближаются.
— Уходи, — повторяю я.
— Почему ты прогоняешь меня? Ты чего-то боишься?
Я молчу… мне стыдно сказать, что мне стыдно.
— Я всё могу прочесть по твоей сущности, — шепчет Лира почти над ухом. — Ты стыдишься сказать мне о том, что тебе стыдно. А зря. Мы же зелёные. Мы всё понимаем и чувствуем. Теперь можешь меня прогнать.
Я молчу. Моё безмолвие окрашивает сущность Лиры лёгкой обидой, и она отступает.
— Не уходи, — прошу я. Человеческая часть меня требует отпустить её, сделать больно, как спилить Каштан или уничтожить Володькину поделку. С какого возраста я возлюбил платить за боль ещё большей болью? После шести лет? После того, как меня заставил повзрослеть адский тип в чёрном цилиндре, влетевший ко мне в окно?
— Ты очень хороший, — тихо говорит Лира. — Лучше всех мальчишек, которых я встречала в прошлом. Ты очень сильный, немного наглый, боевой парень. Но я видела сердцевину твоей сущности, когда ты сидел рядом со мной на кровати. Ты очень мягкий и ранимый. По-моему, ты очень боишься, что кто-то это заметит и начинаешь корчить из себя злюку. Обычные не замечают, но я — зелёная. Я всё вижу. Будь таким, какой ты есть.
— Человеком, который всё портит, — усмехаюсь я.
— Вот как раз человек обычный в тебе сейчас и говорит, — замечает Лира. — Ты ничего не портишь.
—
Лира снова подходит ко мне. Спиной чувствую её тепло.
— Нас там было трое. Мы все ответственны за случившееся. Так что нечего себя пилить. Ты ни в чём не виноват. Ну и что, что ты оставил телефон под раскладушкой. Тебе всего двенадцать, ты не можешь помнить всё подряд. Даже взрослые не могут.
— Голову даю на отсечение, что этот Тёмный гад специально дождался Володьку, чтобы модифицировать телефон. — Я сжимаю кулаки.
— Для чего ему это?
— Он всё делает против меня, — говорю я.
— Это тебе так кажется. — Слышу, как голос Лиры улыбается. — Тёмныйвсё делает против всех зелёных. И ты не исключение. Послушай… — она немного теряется. — Давай сольём ауры?
— Это как? — не понимаю я.
— Это так, что… ты сразу поймёшь, что ни в чём не виноват. Потому что… мы с тобой станем единым целым.
Напрягаю мозг, пытаюсь вспомнить, Володька что-то говорил об этом.
— Что нам это даст? — спрашиваю.
— Ну… это как зелёные созвездия — отвечает Лира. — Знаешь же, как звёзды соединяют линиями? — Её руки мягко ложатся мне на плечи.
— Ну я не настолько дурак.
— Ты знаешь много зелёных созвездий. Например — Лес. Звёзды — это деревья, а Лес — созвездие. Он имеет отдельный разум. Мы с тобой тоже станем созвездием. В нём будет только две звезды: ты и я. У нас будет общий разум. Это поможет тебе справиться с самобичеванием.
— С самочем? — хмурюсь.
— Перестанешь себя во всём винить.
— Как я могу перестать, если…
— Но я же тебя не виню, — перебивает Лира. — Человеческая эмоция складывается из всех ЗА и ПРОТИВ. Или, например, как действует успокоительное? Выпил, и серьёзные проблемы перестают казаться серьёзными. Я буду твоим успокоительным. Наш общий разум перестанет тебя винить. Понимаешь?
— Смутно.
— Давай сделаем это, и тогда поймёшь.
— Я не знаю. Вдруг мне не понравится, — говорю.
— Тогда разомкнём сущности, — отвечает Лира.
Эти слова всё решают. Мы уже несёмся по лагерю к свободной палатке. Вокруг суета, Виталик уже рассказал Повелителям Стихий о Тёмном, и народ снуёт туда-сюда, но нам с Лирой плевать. Мы не управляем этим балом, мы лишь сражаемся, если возникает необходимость.
Скоро находим пустую палатку, раскладушка в которой завалена стопками одеял. Там и остаёмся. Лира садится на землю, опирается на раскладушку и приглашает сесть меня.