Зеленый берег
Шрифт:
Смотри-ка, что делает тепло! Оставшиеся на клумбе цветы повернули головки к солнцу. И все-таки пора цветов миновала, они еще радуют, но не по-летнему.
Джагфар уже давно был «на ходу» — наладил машину, заварил чай. Гаухар только успела убрать постели, как он внес чайник. За столом Гаухар не без похвальбы сказала, что купаться хорошо и в начале осени, если, конечно, человек не ленив и не боязлив. Муж, посмеиваясь, ответил:
— Успею. Я и летом не спешил купаться, а сейчас куда торопиться…
Джагфар вел машину быстрее обычного. Он был доволен, что «Москвич»
— В таком случае, я куплю продукты и буду ждать тебя дома, ты не задерживайся на работе, — ответила она.
Гаухар поднялась на третий этаж школы, в одной руке небольшой портфель, в другой — классный журнал. Ребята уже сидели в классе.
Она намерено задержалась у двери, выжидая, пока утихнет шум, потом вошла в класс. Тридцать шесть учеников встали. Гаухар привычно поздоровалась, так же привычно сказала:
— Садитесь.
За какие-то минуты она успела оглядеть ребят. Одни, чуть улыбаясь, смело смотрят на нее; другие прячут глаза, делают вид, что роются в портфелях, некоторые перешептываются с соседями. Знакомая картина. Гаухар словно бы чувствует дыхание класса. Затем следует опять же привычная фраза:
— Ну, успокоились наконец?
Гаухар уже знает, у кого в первую очередь спросить урок, с кем предстоит поговорить особо, в учительской. Но и в продолжение урока она не перестает приглядывать за отдельными учениками. Непрестанное наблюдение за классом в натуре преподавателя. Делается это тактично, чтоб не бросалось в глаза ученикам, не походило на удручающий надзор.
И все же только очень опытные педагоги, — да и то можно ошибиться, кажущееся спокойствие принять за настоящее, — ведут себя на уроках совершенно уверенно. А молодые, вроде Гаухар, — эти волнуются каждодневно. Но, присмотревшись внимательно к их лицам, можно увидеть и затаенную радость, и надежду, что в недалекие лучшие дни, когда тревога за своих воспитанников рассеется, можно будет облегченно вздохнуть.
Нынче суббота, день этот проходит в школе как-то особенно быстро, — последний урок подкрался незаметно. Детвора более шумно, чем в другие дин, выбегает из класса. Гаухар провожает их улыбчивым взглядом. Попытка удержать ребят была бы напрасной, да и незачем пытаться. В их годы она и сама выбегала бы на улицу так же шумно и торопливо. И совсем не потому, что слишком уже надоели уроки, просто так, хочется бежать — вот и побежала бы. Свобода ведь всегда заставляет торопиться, бурно проявлять свои чувства.
По пути домой Гаухар купила в магазине все необходимое, помня, что на сегодня Джагфар позвал гостей. Ему-то тем более не следовало забывать об этом, но он почему-то несколько запоздал и был явно не в духе:
— Чего хмуришься? — спросила Гаухар. — Надо бы тебе сегодня повеселее быть.
— Устал. Как назло, в субботу навалили всякой работы неотложной… Ты сама-то готова?
— За
Вскоре они были уже на даче. Джагфар сразу повеселел, — должно быть, дачный воздух освежил его. Она особой готовностью помог жене накрыть стол. С полным знанием дела расставил закуски и напитки. Сам он мало пьет, — за всю их совместную жизнь Гаухар ни разу не видела его пьяным. Но толк в винах он знает. Гаухар удивлялась этой странности, как-то даже полюбопытствовала, где он добывает вина и коньяки, должно быть особенных марок, со множеством печатей и медалей и в замысловатых, фигурных бутылках.
— При желании можно найти, — как-то неопределенно ответил Джагфар. — На вина нельзя скупиться. Гость хоть и не выпьет всего, что расставлено на столе, но посмотреть посмотрит. Нарядные бутылки особенно производят впечатление на женщин.
Дача обращена фасадом к Волге, и в этот погожий сентябрь комнаты целыми днями залиты солнцем. Багровые закаты над рекой — и те хорошо видны из окон. Дни удивительно ясные, на небе ни облачка. Единственное, что изменилось, — вода в реке сделалась вроде бы потемнее, чем летом.
— В природе что-то особенное творится: будто осень с летом поменялись местами, — говорила Гаухар, хлопоча у стола. — Хорошо, если погода удержится ровной… — Должно быть, ей доставляли удовольствие и эти хлопоты, и этот невзыскательный разговор — она улыбалась, хотя улыбка была несколько усталой.
— По-моему, учительнице следовало бы знать — погода не имеет права портиться, пока у нас не побывают гостя я пока мы не устроим проводы дачному сезону, — шутливо и дружелюбно говорит Джагфар. — А потом учтя: красота осени держится, пока светит солнце. При первом ненастном дне все мгновенно изменится к худшему. Ведь так, милая? — Отступив на несколько шагов, прищурясь, он окинул взглядом накрытый стол. — Кажется, ничего, а?
— Лучше не придумаешь! — рассмеялась Гаухар, — Ты прямо-таки погружаешься в поэзию, расставляя эти бутылки.
— Я тут не оригинален, Гаухар. Настоящие поэты открыли эту красоту за тысячу лет до моего рождения. Вспомни-ка Омара Хайяма, Хафиза да и других. Я всего лишь жалкий подражатель… Впрочем, сколько сейчас временя? Не пора ли поторопиться нашим гостям? — Он взглянул на круглые часы, стоявшие на туалетном столике. — Ага, вот и они!
3
В эту пору в дачном поселке не часто появляются автомобили, Джагфар не ошибся, когда услышал за окном гул машин, — это были гости. Через минуту-другую из-за деревьев показались «Победа» и «Москвич». Машины затормозили близ дачной калитки. Из передней кабинки «Победы» вышел инженер Исрафил Дидаров.
Это был плотный, плечистый человек с короткой шеей, ему, должно быть, около пятидесяти. Лицо умное, спокойное, располагающее. Жена выглядит значительно моложе. Она в модном, укороченного покроя бордовом платье, на плечи накинут нарядный вязаный жакет. Из «Москвича» вышел седеющий, средних лет мужчина в зеленоватом плаще, у него очки в золотой оправе. Спутница его тоже не первой молодости, она в темном вечернем платье, волосы рыжеватого отлива уложены, как и у жены Исрафила, в замысловатую высокую прическу.