Зеленый и в пупырышках
Шрифт:
— Вова, ложись спать, — это в дверях моей комнаты появилась мама. — Почему я должна тебя укладывать в кровать, как маленького? Посмотри на себя, на кого ты похож: синяки под глазами. Спать надо раньше ложиться.
Пришлось выключить фонарик и лечь спать. Но спал я беспокойно…
Глава двенадцатая,
в которой все события беззвучны, а слышен только громкий стук сердца
Я проснулся среди ночи от стука собственного сердца. Оно вылетало из груди и никак не хотело успокаиваться. Я помнил свой сон. До мелочей. Хотя обычно я просыпался и совершенно
Снилось мне, что я проснулся утром в своей комнате. В квартире я был один — родители уже ушли на работу. Сквозь окна светил солнечный свет, но такой удивительный, что в его лучах все предметы становились расплывчатыми, и в комнате стоял непонятный солнечный туман. И, когда я поднялся, то идти в этих солнечных лучах было очень легко, словно мое тело почти ничего не весило. Но я совсем не испугался. Я почему-то знал, что все это — только сон.
И тут я понял, что разбудило меня радио. Оно что-то бормотало на кухне. Наверное, развлекало моего попугая. Я во сне удивился, ведь радио у нас обычно не работает. У меня в семье не любят «шумовых эффектов», я и сам музыку слушаю крайне редко — не могу при ней книги читать, отвлекает. А если слушаю, то ныряю в музыку с головой и больше ничем заниматься не могу. А сейчас голос по радио вещал какие-то новости. Я прошел на кухню, чтобы остановить его болтовню, но вдруг услышал, как голос диктора прервался, и ясный женский голос сообщил, что сегодня странный день. После этого радиоприемник опять переключился на новости, и я его выключил.
Ага, подумал я, странный это не значит необычный, а странный — это от слова странствовать. Значит, раз день сегодня странный, то можно попасть туда, куда захочешь. И для этого надо найти место, где связь между моим городом и этим «куда хочешь» наиболее слабая. Следовательно, место это должно быть повыше. И не высотные дома, нет. Это могут быть только холмы за мостом через реку Тетеревку. Я знал, что если в странный день подняться на такой холм, то обязательно попадешь… Куда попаду — неизвестно, да особо этим и не интересовался. Во сне все было естественно и понятно.
Я вышел из квартиры. В городе было безлюдно, лишь изредка слышались звуки шагов и проезжавших машин. Наверное, еще слишком рано решил я. Как-то слишком быстро я попал в парк имени Гагарина, который расположен перед нужным мне мостом. Это как раз тот новый парк, из-за которого мой любимый старый парк невдалеке от дома стал не очень популярен среди жителей нашего города. Удивительно, но в новом парке людей тоже не было. В полной тишине беззвучно работали фонтаны, и кое-где крутились детские карусели.
Подвесной мост почти не отличался от моста в реальной жизни, но какой-то он был очень длинный. И вправду — спокойная речка Тетеревка во сне разлилась, ее бурные воды перекатывались через каменные пороги. Я с опаской перешел на другую сторону, так как мост шатался под ногами, изменял наклон и вообще вел себя довольно странно. Хотя, что еще можно было ожидать от моста в такой день?
За мостом расположен совсем одичавший заброшенный сад, в котором мы иногда собирали маленькую клубнику, кое-где встречавшуюся среди деревьев. Бегущая сквозь сад тропинка минует холмы за садом и устремляется в ближайшее за городом село. Высокие холмы заросли травой и луговыми цветами. Кое-где торчащие ветки кустарника не дают желанной тени. На самом высоком холме жарко — печет солнце и некуда спрятаться. Меня обдувает легкий ветер, шевелит рубашку. Кажется — раскинь руки, и он подхватит тебя, унесет в неведомые
В раннем детстве мне очень нравился калейдоскоп — такая трубка с зеркалами и цветными стеклышками внутри. Если поднести его к глазу, то перед тобой раскрываются чудесные совершенно неземные картины. У меня калейдоскоп был просто огромен, сейчас таких нет. Маленькие трубочки-калейдоскопы, что лежат в продаже в магазинах детских игрушек не дают такого эффекта. А мой старый куда-то пропал, когда я пошел в школу. Совершенно не помню, куда он делся. Сейчас, когда я лежал ночью с открытыми глазами и слушал биение своего сердца, у меня было такое чувство, что в том кусочке сна я побывал именно в калейдоскопе. Я совершенно не запомнил те картины, что пробегали у меня перед глазами. Вспоминаю только буйство красок и чувство полета.
Помню, что обнаружил себя летящим сквозь туман. И казалось, что у меня нет тела, во всяком случае, я его не чувствовал. Я словно состоял из ветра — был такой же легкий и невидимый. Возле меня, взмахивая огромными ластами, плыла (или летела?) в тумане гигантская черепаха. Она была величиной, наверное, со слона. Черепаха заревела, загудела, словно подъезжающий к станции поезд. Ей ответили такими же протяжными гудками несколько других черепах, видневшихся сквозь молоко тумана. Я взмыл вверх и оказался стоящим над пропастью среди камней. Невдалеке, возле самого обрыва, цеплялась за горный выступ маленькая хижина. У ее входа стоял бородатый человек.
— Здравствуй, Читатель, как тебе моя книга? — спросил он.
— Здравствуйте, — ответил во сне я. — Вы не скажете, чем она закончится? Ллок спасет своих родителей?
— Как я могу это знать? — улыбнулся сквозь бороду незнакомец. — Ведь она теперь принадлежит тебе. И какой будет у нее конец, я не знаю.
— Но, хоть скажите, хороший или плохой?
— А вот это зависит от тебя, мой Читатель.
— Но как я могу помочь Ллоку? Я ведь не знаю! Я собирался сам написать продолжение истории, но у меня не получилось.
— А стоит ли пытаться написать продолжение книги? Ты бы, например, хотел, чтобы твою жизнь кто-то переписал? — спросил бородач.
В моем сне он уже не покашливал, но я все равно знал, что это именно тот человек, который дал мне книгу той ночью в парке.
— Я… наверное, нет.
— А если переписать только плохие моменты в твоей жизни? Что, если стереть ту минуту, когда у тебя украли деньги, и ты не смог купить желтого попугайчика?
Я задумался.
— Но ведь тогда вся моя жизнь пойдет по-другому, и я не куплю Рикки, который стал нашим любимцем? Ведь это все-таки, моя жизнь. Я бы, наверное, не хотел, что бы ее кто-то переписывал.
— Даже те, кому ты полностью доверяешь? Даже твои папа и мама?
— Я… Я не знаю. Но, мне кажется, что родители, они же и так… Я всегда хочу вырасти похожим на своего папу, только никогда ему в этом не признавался.
— Вот видишь, родители ведь не переписывают твою судьбу, они пытаются указать тебе, как ее можно изменить самому, направить тебя и помочь советом.
Мой собеседник вздохнул.
— А теперь представь, что у тебя в руках целая книга с человеческими судьбами. Ты можешь переписать жизнь любого, постараться сделать счастливым каждого и спасти попавших в беду. Но после того, как ты это сделаешь, люди не останутся прежними, у них будут совсем другие судьбы. Хотел бы ты сделать это?