Зеленый луч. Собрать мозаику
Шрифт:
Осознаю, что ко мне подключены многочисленные трубки, глаза открываются, но перед ними стоит мутная пелена.
Осознаю, что больше не нахожусь на грани между жизнью и смертью. Кругом белые стены. Низкий потолок. Тоже белый. От слепящего белого цвета кружится голова.
На миг снова закрываю глаза, потом открываю и щурюсь.
Недалеко от меня стоит женщина в белом платье, с белым платком на голове. Очертания силуэта неясные, но понимаю, что она – сестра милосердия. Женщина стоит вполоборота и смотрит на показания аппарата, стоящего
– Что со мной? – тихо спросила я, поражаясь изданному звуку – шелест осенних листьев и то звучит громче.
– Лера Тубертон, все забыли? Снова? – женщина оборачивается, подходит и всматривается в мои глаза. – Ничего не помните из того, что я рассказала вчера или позавчера? – ее голос полон еле сдерживаемого разочарования.
И кажется странно знакомым.
– Мы разговаривали вчера? – с недоверием прошептала, пытаясь вспомнить. – Не помню… хотя ваш голос… кажется знакомым.
Сестра милосердия тяжело вздохнула, во взгляде застыли жалость и сострадание. По крайней мере, так кажется.
Я хочу рассмотреть женщину сквозь щель между опухшими веками, но вижу только размытый силуэт с неясными чертами лица. И чувствую беспокойство, исходящее от хрупкой фигуры.
– Мы разговариваем постоянно. Не только вчера и позавчера, лера. Уже два месяца разговариваем. Хотя о чем я? – Сестра печально усмехнулась. – Это я разговариваю с вами больше двух месяцев. Каждый день. Вы же совсем недавно стали отвечать и задавать вопросы.
– Кто вы? – с удивлением прошептала я.
– Сестра милосердия из Межземельного ордена Трилистника. Каждый раз я даю вам немного информации, но, похоже, пока вы не можете ее запомнить.
– Почему? – тихо прошелестел мой голос, который я сама еле услышала.
– Потому что у вас тяжелейшее сотрясение головного мозга. Как следствие, полная потеря памяти, – сдержанно ответила сестра, и, кажется, она сердится.
На кого? На меня?
– Что… случилось? – осторожно спрашиваю и в то же время боюсь услышать ответ.
Женщина некоторое время молчит. И хмуро смотрит на меня.
– Мы находимся в госпитале для военнопленных. В городе Турон Зарданского округа Тангрии. Вы – военнопленная. Подданная Тангрии. Я подданная Марилии и сестра милосердия, ухаживаю за вами. Между нашими империями больше года идет война. Вас взяли в плен четыре месяца назад, больше двух месяцев вы находитесь в госпитале.
Все это сестра проговорила монотонно и без эмоций. Видимо, повторяла эти слова уже не в первый раз и сейчас пыталась отрешиться от того, что говорила.
«Война? Плен?» – мучительно пыталась вспомнить. «Тангрия» и «Марилия» тоже ни о чем не говорили.
– Как вас зовут?
– Можете называть меня сестра Таисия, – со вздохом ответила женщина, а я вновь попыталась рассмотреть ее лицо, но оно продолжало расплываться светлым пятном.
– Я помню ваш голос, – прошептала я. – Но совсем не помню вас и то, что вы рассказывали… А как меня зовут?
– Лорианна Тубертон. Вы – лера,
– Кто это?
– Группа военных разведчиков в вашей армии.
Я закрыла уставшие глаза.
Разведчики? И что за армия? О чем говорит сестра?
Сестра Таисия добавила тихим голосом:
– Вы отважная маленькая женщина, которая храбро воевала за свою землю, затем сдалась в плен, чтобы спасти свой город и его жителей.
– Я? – Прищурившись, я пыталась понять, серьезно говорит сестра или нет. – Я же не солдат… Я женщина… Женщины не воюют.
– Видимо, когда началась война, у вас не было выбора, – тихо пробормотала сестра милосердия.
– Вы говорите это, потому что завтра я все забуду?
– Может, и поэтому. Но еще и потому, что это правда.
– У вас никто не погиб… на войне? – спросила я, хотя особого любопытства не испытывала.
– Погиб, – взгляд сестры потух, – отец. Но не здесь, не при Зарданской битве. В другом месте.
– Зардан? Что это?
– Это город, в котором вы жили и который защищали, – с грустью в голосе ответила сестра Таисия.
Я прикрыла глаза, пытаясь вспомнить Зардан, Тангрию, Марилию, зеленых лучей. Слова крутились в голове, но воспоминаний не давали.
– Лера Тубертон, вы понимаете, что означает война? – осторожно спросила сестра Таисия.
– Понимаю, – ответила я. – Знаю, что такое война, но ничего не помню про начавшуюся.
– Вы – героиня, – прошептала женщина. – Героиня своего народа.
Я – героиня?
Солдат?
Что-то странное говорит эта женщина.
То, что совершенно не укладывается в голове.
В нашем мире женщины не воюют. Они – хранительницы домашнего очага.
В следующий раз, когда я проснулась, у кровати сидел незнакомый мужчина.
Я подслеповато прищурилась, чтобы его рассмотреть. Крепкий и, видимо, высокий, потому что, хоть он и сидел на стуле, все равно сильно возвышался надо мной. Молодой. Темные волосы коротко острижены, расчесаны на аккуратный пробор. Бледное лицо со впалыми щеками гладко выбрито, нос с небольшой горбинкой, яркие синие глаза внимательно смотрели прямо на меня.
Очень внимательно и очень пристально.
Строгая военная форма серого цвета с блестящими серебряными пуговицами шла мужчине.
«Интересно, сколько прошло времени со дня разговора с сестрой? День? Два? Неделя?» – подумала. Я уже осознавала, что не все и не всегда помнила, многое путала, а забывала еще больше.
Незнакомец молчал, я тоже молчала.
«Кто он? Что хочет?»
Мой блуждающий взгляд остановился на мужских руках, пальцы были сцеплены в замок и лежали на коленях. Длинные, сильные, красивые пальцы с аккуратными ногтями. На правой руке широкое золотое обручальное кольцо, на левой – печатка с гербом рода.