Зеленый луч. Собрать мозаику
Шрифт:
«Больно… Холодно…» – запульсировало в висках.
– Наверное, не встанет, – другой мужской голос прозвучал разочарованно.
Снова острая боль. Все там же. Под ребрами.
«Что это?.. Меня пинают?..» – мелькнула вполне осознанная мысль.
Я попыталась ухватиться за нее, но она быстро ускользнула. Вновь захотелось спать.
Уснуть мне не дали. Сломанной куклой я повисла в чьей-то руке.
«Сломанной куклой? Я? Кто я?.. Что происходит?..» – мысли затолкались, мешая друг другу, не давая сосредоточиться
Безумно пугая меня.
Меня грубо затрясли, голова замоталась из стороны в сторону, я поняла, что теряю сознание.
«Как же хорошо… Так лучше…»
Странно… я как будто лежала на потолке лицом вниз…
Подо мной маленькая каменная комната. Тесная. Мрачная. Без окон. С узкой железной кроватью. Освещалась лампочкой, сиротливо свисающей с потолка.
Двое мужчин заполнили собой половину комнаты. Один – здоровый детина с толстой шеей, длинными руками и огромной лохматой головой, второй – прилизанный, невысокий, худой. На обоих одинаковая одежда.
Военная форма?
Здоровяк держал в огромной руке за волосы или за шерсть нечто бесформенное, грязное и окровавленное.
Человека? Животное? Непонятно.
Я смотрела на этих троих сверху и ничего не понимала.
Почему я вижу так отчетливо? Почему меня не видят? И почему нет боли и холода?
Я проснулась?
Но я же не могу лежать… так…
– Твою мать! От нее воняет! – ругнулся здоровяк с косматой головой. – Похоже, никакая она. – Военный наклонился к бесформенному тюку, который держал в руке, прислушался к чему-то, резко отшатнулся, раздраженно и зло добавил: – Демоны ее дери! Померла, что ли? Капитан будет недоволен.
– Будет, – лениво отозвался второй тип, который прилизанный. – С другой стороны, капитан знатно развлекся с ней. Со всей силой своей «широкой» души.
Оба загоготали, а я продолжала сверху их рассматривать.
– И нам не давал скучать, – усмехнулся здоровяк. – Кто бы поверил, что это тело, – он потряс то, что держал в руке, – когда-то принадлежало хорошенькой девице. Целой лере! Чтоб демоны ее забрали!
Когда здоровяк затряс бесформенное нечто, меня затопила невыносимая боль. Сразу стало холодно. И вдруг я осознала, что я вернулась… в свое тело. То тело, которое трясли, – вонючее, окровавленное и бесформенное, – мое тело.
Ужас и паника охватили ненадолго – безразличие и апатия, желание уснуть засасывали в холодное темное болото.
Но мне не дали отключиться.
«Оставьте… Хочу… спать…»
– Дыхание не чувствую, – пробормотал здоровяк. – Может, посмотришь, померла или нет?
– Я брезгливый. Если бы она была как раньше, – второй мечтательно цокнул. – Жаль, недолго развлекались. Скажем капитану, что допрос не получится. Пусть развлекается с другими пленными. – Мужской голос, мелодичный и невозмутимый, болезненно пробивался в разум.
– Чего он привязался к этой шлюхе?
«Шлюха…
Тонкая, не оформившаяся мысль снова ускользнула, как песок сквозь пальцы, – меня потрясли за шкирку.
– Давно пора ее в общую яму. К остальным лучам.
Странные слова. Непонятные.
– Она рассказала?
– Демоны его знает! Мы – маленькие люди. Наше дело – привести на допрос, отвести с допроса. Иногда поучаствовать в ролевых играх, – на последних словах мужчина грубо хохотнул. – Все лучи сдохли, а эта за жизнь цепляется. Живучая.
– Сучка, – констатировал прилизанный. – Стольких наших угробила.
– Если бы капитан разрешил, – прошипел здоровяк, – задушил бы собственными руками. Хотя, наверное, уже сама и сдохла.
Беспомощное тело с силой отшвырнули. Оно ударилось о что-то холодное и твердое и осталось лежать. Сломанной кучей.
Тяжелые шаги…
Они удалялись.
Скрип железной двери.
Тишина.
Наконец-то.
Я хотела свернуться калачиком. Нужно стать маленькой. Незаметной. Может, мышкой? Чтобы никто не видел.
«Мышка? Почему надо стать ею?» – я попыталась поймать вновь ускользающую мысль, видимо, нужную и важную, но…
Теплые волны забвения мягко уносили меня далеко-далеко. Туда, где не больно. И не холодно.
Из спасительного забытья возвращали голоса.
Громкие. Резкие. Грубые.
Слова с трудом складывались в понятные предложения и проникали в сознание.
– Под трибунал! – зло цедил незнакомый голос. – Положение об обращении с военнопленными! Не слышали о таком?! Вы – солдат императора, капитан Бейкалич! Не палач! Солдат самой великой и цивилизованной империи в мире! Но… – говоривший словно задохнулся от возмущения, – вы хуже животного! Стыд какой!
Неясные вздохи.
Шуршание.
Сопение.
– Господин военный министр, пленная – та самая зарданка. Из-за нее погибли тысячи наших солдат, – сдержанно ответил знакомый до боли и ужаса голос.
Я не смогла вспомнить, почему боюсь его, но меня охватила паника. Если бы могла, то отползла бы подальше от жуткого голоса.
«Нужно стать… мышкой, – неприятно запульсировало в голове. – Почему не могу шевелиться? Это не сон… Эти голоса… Я слышу их… Тот ужасный голос… Почему темно?..»
– О ком вы? – раздраженно поинтересовался военный министр.
– Пленная из зеленых лучей, – выплюнул ненавистный голос. – Был приказ генерала Мирадовича допросить, применяя любые методы. Поэтому я…
– Из зеленых лучей? – перебил говорившего военный министр. – Это жалкое существо?
Шаги…
Незнакомые. Легкие.
Приближались.
– Вы уверены? – спросил министр. Совсем рядом со мной.
«Зеленый луч!» – выстрелило в висках. Я не смогла вспомнить, почему эти слова знакомы и пугают.