Зелёный щит нашей планеты
Шрифт:
Черная сфера, окружавшая нас, разлетелась вдребезги.
Мы все замерли, когда мир снаружи вновь заявил о себе. На смену дню пришла ночь, и вокруг нас дождем посыпались осколки черной энергии, которые, падая, рассыпались в прах. Во мраке ночи Сильва засияла еще ярче. Еще красивее.
— Как? — Слово Джинна прогрохотало вокруг нас.
Я оглянулась на Сильву как раз вовремя, чтобы увидеть, как ее замешательство сменилось решимостью, и я поняла причину этого. Молния погасла в моих руках в тот момент, когда сфера разлетелась вдребезги, моя концентрация нарушилась, но Сильва все еще держала свой ледяной клинок, продолжавший ее руку. Она
Я посмотрела на нее, на женщину, которую любила. Любила настоящей любовью, подобной которой я никогда раньше не испытывала и знала, что никогда больше не испытаю. Я улыбнулась ей. «Все кончено», — сказала я.
Сссеракис переместил мою тень, сформировав клинок в моей руке, и я увидела, как он легко вонзился в грудь Сильвы.
Глава 48
Жизнь состоит из связей. Уз, которые мы создаем, и тех, которые разрушаем. Некоторые дружеские отношения, даже те, что завязались случайно, могут длиться всю жизнь. Связь, возникшая по воле случая, может изменить всю оставшуюся жизнь любыми мыслимыми способами. Враги, нажитые из-за неосторожного оскорбления, могут посвятить себя вашей гибели. Связь, разорванная раньше времени, может причинить невыразимые страдания не только тебе, но и всем, кто с тобой связан.
Я не сомневаюсь, что без моих связей я бы запуталась и сбилась с пути, и даже погибла бы много раз. Без поддержки Хардта и его неукротимой силы я бы не смогла преодолеть ту боль, которую причинили мне мои же действия. Я бы давно поддалась на коварное предложение Лесрей Алдерсон покончить с собой. Его утешение и поддержка — вот что позволило мне принимать решения, даже когда сомнения убеждали меня в том, что я наверняка ошибаюсь.
Моя связь с Тамурой заставила меня задуматься. Его советы и загадки повлияли не только на решения, которые я принимала в своей жизни, но и на то, как я отношусь к этим решениям. Я всегда была упрямой, но загадочная природа Тамуры заставил меня рассматривать и другие точки зрения, кроме моей.
В Имико я обрела то, чего у меня никогда не было раньше. Дружбу, которая родилась не по необходимости, а по собственному выбору. Ни одна из нас не нуждалась в другой, но мы все равно оставались вместе. И даже в те моменты разочарования, когда ее действия доводили меня почти до безумия, я понимала, что не променяла бы ни их, ни ее ни на кого другого. Моя связь с Имико заставила меня задуматься о том, чтобы выбрать свой собственный путь, а не идти по пути, уже проложенному для меня другими.
С Кенто я выковала связь, которая привела к решимости — никогда раньше я такое не испытывала. Без моей дочери и любви, которую я к ней испытывала, я бы сдалась и позволила бы Вейнфолду как завладеть моим телом, так и отомстить Ранд. Хотя я знала ее всего несколько дней, моя маленькая девочка дала мне волю и силу сопротивляться. Она сделала меня сильной.
Моя связь с Сссеракисом, мои узы с древним ужасом, дали мне силу, о которой я раньше и не мечтала. Без нее у меня никогда не хватило бы сил сразиться с богом в мире,
Сильва познакомила меня с любовью. Не с той любовью, которую я испытывала к Хардту и даже к Джозефу. Не с вожделением, которое я испытывала к Изену, и не с материнской любовью, которую я испытывала к Кенто. Сильва познакомила меня со страстной любовью, рожденной из истинного желания. Она во многом открыла мне глаза на мои собственные чувства. Я никогда никого не любила так сильно, как Сильву. Наша связь изменила мой мир, направила меня по новому пути. Без нее я бы никогда не встретила ни Ранд, ни Джинна. Я бы никогда не сравнялась силой и умом с богами. Без нее я бы умерла.
Есть еще одна связь, которая сформировала то время моей жизни. Прена Нералис, первый клинок Терреланской империи. Именно ее настойчивое преследование освободило нас всех.
На мгновение я подумала, что глаза обманули меня. Моя тень — безвредное создание, не имеющее истинной формы. Это была ложь, в которой я пыталась убедить себя. Правда безжалостно обрушилась на меня. Сияние Сильвы угасло, словно мерцающая свеча, медленно превращающаяся в струйки дыма. Кровь выступила по краям моего теневого клинка и запятнала ее кожаную куртку. Сссеракис отступил, клинок исчез, и Сильва начала падать.
Я бросилась вперед и подхватила свою возлюбленную на руки прежде, чем она упала на землю. Лезвие глубоко вонзилось ей в грудину, и ни время, ни биомантия не смогли бы залечить обширную рану. Я оторвала от нее взгляд и увидела, что Сильва смотрит на меня необычно темными глазами. Изо рта у нее текла кровь, окрашивая зубы и придавая ей ужасный вид. Для меня она все еще была прекрасна. Всегда. Она потянулась и положила ладонь мне на щеку, и я почувствовала, что она липкая от крови.
— Не вини… себя. — Последние слова Сильвы были направлены на то, чтобы снять с меня вину. Как она могла это сделать? Как она могла думать о помощи мне, даже умирая. Даже когда я ее убила.
Сильва умерла у меня на руках. Ее взгляд стал отсутствующим, по телу пробежали два последних спазма, и она ушла. Ее рука соскользнула с моей щеки. Умерла. Мертвая. Она забрала с собой все лучшее, что было во мне.
Мои воспоминания о тех моментах в лучшем случае нечеткие, но крови было много. Я знала, что должна была разозлиться или опечалиться, но в те несколько мгновений я чувствовала только оцепенение. Я хотела чувствовать только оцепенение. Мой разум отказывался воспринимать крики и лязг стали о сталь. Я боролась со своим собственным разумом, пробираясь сквозь эмоции, которые не могла определить, слезы текли ручьем. И тогда я обнаружила свой гнев.
Дугошторм пробудился, молнии заискрились на моей коже и ударили в землю неподалеку. Меня наполнила новая энергия, прогоняя усталость и делая боль в сломанном ребре чем-то далеким.
— Ты ее убил! — обвиняюще прошептала я.
Я защитил тебя, как и обещал. Как ты и просила. Возложи вину на того, кто ее заслуживает, Эскара. Не на меня и не на себя. Все это результат войны, в которой никто из нас не хотел участвовать. Тебе нужен виновник, мишень для твоего горя и боли? Вот он, прямо перед нами.