Земли полуночи
Шрифт:
— С мышцами мама помогла — Кеннеру мускулистые женщины не нравятся.
Лапа только хмыкнула, покрутив головой.
— Я вот чего не пойму, Тамила, — задумчиво сказала Лена, — как же ты ухитрилась Гану отпинать? Меня-то она быстро бы уложила.
— А вот скажи — почему ты эти ваши конструкты не пыталась использовать?
— А зачем бы я их стала использовать? — удивилась Лена. — Мне просто хотелось посмотреть, что ты умеешь. А победа меня не особенно интересовала — какая разница, кто победит? Это же не бой насмерть, а просто дружеский спарринг.
— А если бы Ивлич просто дралась, без ведьминских фокусов — кто бы из
— Ну так-то я бы её быстро уложила, конечно, — прикинула Лена. — Но она без фокусов драться бы не стала. Просто не смогла бы, наверное — у Высших ведь обращение к Силе идёт на уровне инстинкта. Вряд ли у неё получилось бы сдерживаться в то время как ей одна за другой плюхи летят.
— Вот тебе и ответ. На меня эти фокусы не действуют.
— На тебя не действует Сила? — Лена была поражена до глубины души.
— Не действует, — с улыбкой кивнула Тамила.
— Но ведь есть и непрямые воздействия, — вспомнила Лена. — Это когда Сила действует не на тебя, а на какой-нибудь предмет. Например, швыряет в тебя камень.
— Я могу и такое воздействие заглушить.
— Даже так? И почему же на тебя Сила не действует?
— Потому что я частично не принадлежу этому миру, — объяснила Лапа, с усмешкой на неё глядя.
Лена некоторое время потрясённо смотрела на неё, не зная, что сказать.
— А ты, случаем, надо мной не подшучиваешь? — наконец, спросила она. — Ну знаешь, вдруг тебе захотелось посмеяться над наивной девчонкой, которая ушами хлопает и верит всему, что ей говорят.
— На наивную девчонку ты точно не похожа, — засмеялась Тамила. — Я не шучу с тобой, — добавила она уже серьёзно. — Клянусь, что сказала чистую правду.
— Ну ты даёшь, Тамила, — восхищённо вздохнула Лена. — Но когда ты в поволье ходила, ты ведь обычной была?
— Тогда ещё обычной была, — подтвердила Лапа.
— Расскажешь, как так получилось?
— Может быть, когда-нибудь потом, — загадочно улыбнулась Лапа. — Ты своим-то будешь докладывать, что про меня узнала?
— Каким своим? — не поняла Лена.
— Как он там у вас называется? Круг Силы вроде?
— Во-первых, они мне не свои, — оскорблённо ответила Лена. — А во-вторых, у меня вообще нет привычки к кому-то с докладами бегать. То, что ты мне говоришь, между нами и останется.
— И мужу не скажешь? — не поверила Лапа.
— Мужу, наверное, скажу, — признала та. — У нас друг от друга никаких секретов нет, мы с ним слишком сильно связаны. Но он точно так же никому рассказывать не станет. Мы с ним одно и то же — если я что-то пообещала, он моё обещание будет исполнять, как будто он сам это пообещал, понимаешь?
— Понимаю, — кивнула Тамила. — Я, правда, о таких только слышала, сама не встречала.
— Ну вот и встретила, — кривовато усмехнулась Лена.
Глава 10
Чего Богдан Воцкий никогда не любил, так это выделяться. Манеру хвастаться он в корне задавил в себе ещё в раннем детстве, в какие-то шумные затеи никогда не влезал, а если и случался какой-нибудь конфликт, то всегда старался решить его миром. В общем, Богдан Воцкий был довольно незаметной личностью — очень необычное качество для наследника влиятельного семейства. Сверстники, даже стоящие ниже на социальной лестнице, относились к такому поведению с некоторым презрением — подростки вообще склонны к максимализму, и для них ты либо хищник, либо жертва.
Всё изменилось, когда детство закончилось, и началась взрослая жизнь. Те, кто мнили себя хищниками, вдруг оказались в окружении настоящих хищников, зато Богдан прекрасно вписался в новую реальность. Жертвой он и там не был, и вполне мог при случае показать зубы, зато прекрасно понимал, когда их стоит показывать, когда лучше поискать компромисс, а когда надо просто уступить.
Лет через десять отец Богдана, высоко оценив способности сына, передал ему пост главы, и вскоре тот как-то незаметно оказался выразителем интересов чрезвычайно влиятельного сообщества машиностроителей. Мнение Богдана ценилось также и в довольно замкнутом, но не менее влиятельном кружке инструментальщиков, и даже артефакторы, которые всегда были себе на уме, к Воцкому прислушивались. При желании он легко мог бы стать председателем Промышленной палаты, однако от официальных должностей Богдан всегда шарахался — и, скорее всего, поступал разумно. Сейчас он дружил со всеми, но в председателях дружба быстро бы закончилась. На такой должности невозможно быть просто честным посредником — обязательно придётся опираться на какие-то группировки, а там сразу появятся и враги.
Однако сейчас явных врагов у Воцкого не было, держался он по-прежнему скромно, и получив вызов князя, впал в полное недоумение. Это был именно вызов — перепутать его с приглашением было никак невозможно. Выдержанное в строгом канцелярском стиле предписание немедленно явиться говорило о серьёзном недовольстве князя, но Богдану не приходило в голову ни малейшей причины для такого недовольства.
Секретарь князя встретил его очень холодно, что полностью подтверждало предположение о гневе князя, а после того как ему пришлось прождать в приёмной пятьдесят минут, Богдан окончательно уверился, что неприятностей не избежать. Наконец, секретарь молча кивнул ему на дверь кабинета, и Богдан в мрачном настроении повернул ручку.
— А, Воцкий, — недружелюбно приветствовал его князь. — Явился, наконец!
По его тону можно было подумать, что Богдан вовсе не сидел почти час в приёмной, а появился вообще через пару дней. Стало кристально ясно, что князь его хвалить не собирается, и настроение у Богдана ещё больше упало.
— Я сразу явился, княже, — хмуро возразил он.
Судя по всему, предложить ему присесть князь не собирался.
— Жалоба на тебя поступила, Воцкий, — продолжал князь, совершенно не обратив внимания на его возражение. — И жалоба обоснованная. Я сам её проверил, так что можешь даже не отпираться. Так с чего ты вдруг решил затеять вражду с Арди? Объяснись!
Богдан вытаращился на него в немом изумлении. Арди были в самом начале списка людей, враждовать с которыми он не хотел бы ни при каких обстоятельствах. Те дураки, что попробовали, очень наглядно продемонстрировали всем, чем это кончается, а умные и так всё понимали, безо всяких примеров. Богдан, вне всякого сомнения, был умным.
— Не понимаю, о чём ты говоришь, княже, — пробормотал он в растерянности.
— Не понимаешь, говоришь? — князь посмотрел на него пронзительным взглядом. — Арди поймали твоего шпиона на четвёртом механическом, когда он вертелся вокруг новых цехов. Кеннер был очень недоволен, представь себе.