Земли родной минувшая судьба
Шрифт:
– Я сам, кого хочешь, убью! – дерзко ответил мальчик.
– Конечно, но со щитом, это ты сделаешь наверняка.
Рогнеда с изумлением и страхом глядела на сына.
Владимир не спеша оделся, позвал слуг:
– Никого не выпускать отсюда! – приказал и – жене: – Жди! К вечеру решим твою участь.
Рогнеда услышала, как заплакали испуганно дети. Владимир, тяжело шагая, ушёл. Она проводила его взглядом, села на кровать, привлекла к себе Изяслава, из глаз её катились слёзы.
– Не плач, мама, я тебя никому в обиду
– Я знаю, Изюшка, – сказала Рогнеда и заплакала ещё сильней.
В Киеве собрался небольшой совет только из ближних бояр. На счастье, Владимира, дней десять назад прибыл Добрыня, дядя Владимира по матери, сейчас наместник князя в Новгороде. К его мнению князь с детства привык прислушиваться. И ещё пять ближних бояр, включая Варяжко, непримиримого врага, старшего дружинника и друга покойного брата Ярополка. Лет восемь ратились Владимир с Варяжко и вот недавно примирились. И два ещё отцовых боярина, ходивших с ним в Болгарию – боярин Василий и боярин Волк.
– Наказать их надо обязательно, но убивать не надо, – сказал Добрыня. – Понять её можно. В Полоцке-то обидели мы её знатно.
– Я тогда защищал честь своей матери и твоей сестры! – возразил князь.
– Да, – согласился Добрыня, – и твой сын и мой двоюродный внук Изяслав защищал свою мать. Тебе можно, а ему нельзя?
– Есть в кого быть таким! – сказали бояре. – От хорошего корня – хороший росток!
– Рогволод мной пренебрёг, – сказал Владимир. – Отказался от союза со мной.
– Как же ему не пренебречь? – удивился Добрыня. – Ты князь без княжества. Кем ты тогда был? Наместником великого князя в Новгороде. Как сейчас я. Боярин княжеских кровей.
– Как ты сейчас, дядя.
– Как я сейчас, – согласился с племянником Добрыня и продолжил. – Как же было отдать Рогволоду дочь за тебя? Ни кола, ни двора! А если бы Ярополк тебя победил? Дочь превратилась бы во вдову. Зачем это Рогволоду было надо?
– А оскорблять нас было зачем?
– Силу свою чувствовал, – сказал Добрыня. – Думал, что Ярополк к нему на помощь придёт.
– Ярополк стал великим князем по праву, – сказал Варяжка.
– Да. Но Ярополк убил Олега! – сказал Владимир.
– По наущению Сведельда, – упорствовал Варяжка.
– Это не важно. Следующий был бы я.
– Я так не думаю, но Святополк будет великим князем после тебя по праву старшинства.
– Да, как я и обещал тебе. Я считаю Святополка своим старшим сыном. Но я собрал вас не для этого. Кто будет великим князем после меня, обсудим в следующий раз.
– Княгине надо отдать землю её отца Рогволода, а князем в Полоцк посадить твоего сына Изяслава, – сказал молчавший до сих пор седовласый боярин Василий. – Это будет справедливо и по-христиански.
– Я не христианин, – сказал Владимир.
– Это не важно, – продолжил боярин. – Ятвяги и литва выползают из своих болот и нападают на земли полочан и дреговичей.
– Это мудро и справедливо, – согласились бояре.
– Что ж, пусть будет по-вашему, бояре, – сказал князь, – только княжить он будет не в Полоцке. Когда в последний раз отбивали набег ятвягов, я на реке Свислочь приметил место. Срубим там город, назовём Изяславль. Пусть там и княжит. А пока город строится, Рогнеда с сыном в деревеньке поживут.
– Я думаю, – сказал Добрыня, – это всё равно, где будет стол у князя полоцкого. Пусть будет так, как хочет великий князь.
– Пусть будет так – согласились бояре.
– Но, – продолжил Добрыня, – две жены у тебя умерли, третья уезжает. Негоже князю без жены.
– Греки просят у нас помощи против Варды Фоки, – сказал боярин Василий. – Если им так нужна наша помощь, пусть царь отдаст за тебя свою сестру Анну.
– Не дадут, – возразил боярин Волк. – У греков свои законы. Царевну можно выдать замуж только за царя. А где его взять? Болгария перестала быть царством, а немецкое царство греки за царство не признают. Но, хотя, прошлый царь греков отдал за царя немцев свою сестру.
– Ну, вот! – сказал боярин Василий. – Отдал же! И нам отдадут. Хорошо попросим и отдадут.
Владимир улыбался.
– Так у нас князь, а не царь, – сказал боярин Волк.
– Только наше княжество побольше немецкого царства будет, – сказал Добрыня.
– И посильней, – добавил Владимир. – За помощью греки не к немцам, а к нам обратились. Можно и посвататься.
– Царевне, правда, двадцать пять лет, – сказал боярин Волк, – стара.
– Ни чего, – улыбнулся тридцатилетний великий князь. – Польза-то хоть будет от этой женитьбы?
– Это потом можно обсудить, – сказал Добрыня.
Солнечным утром Владимир провожал бывшую жену и сына.
– Сын, – сказал Владимир, – ты правильно поступил. И впредь всегда защищай свою мать, свою землю и всех, кто тебе дорог. И я буду гордиться тобой.
Рогнеда стояла гордая в соболиной шубе и шапке, из-под намётки выбилась прядь золотых волос, глаза большие васильковые, губы алые.
«Какая красивая у меня жена, оказывается, была, что ж я раньше-то не замечал?» – с запоздалой горечью подумал князь.
– Рогнеда, не держи зла. Замуж можешь выйти за любого своего боярина, кто по сердцу будет. Я возражать не буду.
Рогнеда смерила бывшего мужа презрительным взглядом:
– Я родилась в княжеской семье, жила княгиней и умру княгиней, а боярыней не буду никогда!
Развернулась, взяла Изяслава за руку и повела в возок. Усадила сына, уселась сама и накрыла его и себя медвежьей шкурой.
– Трогай! – махнул рукой князь и поезд княгине Рогнеды, подымая снежную пыль, тронулся на северо-запад, на реку Свислочь, где будет воздвигнут город Изяславль.