Земля 2252

Куц Сергей

Женька поморщилась. Хочется надеется, что работать в доме, где проживают, здешним жильцам нельзя, а то мерзостно будет тут жить. Ходить по подъезду, касаться перил. Фу…

Правда, она здесь ненадолго. Квартира-то понравилась, Женька в очередной раз подумала, что уютная и со вкусом обставленная, но это многоэтажка только для проституток! Придется сваливать!

Да! Именно так! Ливадова состроила рожицу своему отражению в зеркале в половину человеческого роста, оно висело в коридоре. Сваливать! Но куда? Сразу в постель к Воронцову? Придется… Только как не угодить в полную

зависимость? Найти бы хоть какую работу в этом неизвестном двадцать третьем веке. Перспектива потерять гражданство и снова стать рабыней — хуже, чем смерть.

Она должна найти брата и вернуться домой!

Задумавшись, Женька направилась к стулу у окна. На улице яркое солнце и синее небо, а на душе пустота и тоска. Она думала, что никогда больше не увидит чокнутого профессора Мартынова и его помощницу Яну, но деньги очень нужны. Не идти же на панель…

Глубоко вздохнув и набравшись решимости, девушка вызвала через нетчип Артурову. Слева появилась проекция экрана, размером с монитор компьютера из женькиного времени. Проекция висела все время в одном положении, даже когда Ливадова отводила взгляд или отворачивалась.

Внутри виртуального экрана мерцал текст сообщения. Связь с Артуровой никак не устанавливалась.

— Возьми трубку! — со злостью вырвалось у Женьки. Она накачивала себя, чтоб не растерять настрой на разговор с учеными.

Новое сообщение появилось почти неожиданно:

«Артурова Яна Викторовна отклонила видео-соединение».

— Слушаю, — голос помощницы профессора звучал со стороны проекции, на которой появился значок разговора.

— Яна, здравствуй. Это Евгения. Евгения Ливадова.

— Да, я знаю.

— Ваше… — Женька заставляла себя говорить дальше. — Ваше с профессором Мартыновом предложение еще в силе?

— Какое? — аспирантка словно желала показать, что забыла о дикарке.

— О продолжении эксперимента, — выдавила из себя Женька.

— Еще в силе.

Яна Артурова была немногословна. Ливадова легко представилась недовольная помощница Мартынова. Она видела это не раз — когда Евгения перечила или проявляла иную своёвольность. Несколько дней назад Ливадова была собственностью университета, а потом просто объектом эксперимента, но не свободным человеком, и Артурова могла просто требовать чего-то от дикарки. Сейчас же приходилось общаться с Ливадовой почти на равных. Яну от этого буквально коробило, хоть и старалась держать негатив в себе.

Однако скрыть раздражение получалось плохо, даже без видеосвязи. Женька чувствовала отношение к себе с той стороны виртуального экрана. Хотелось прекратить разговор, только положение у неё безвыходное.

— Вы с профессором говорили о деньгах, — набравшись смелости сказала Женька. Почему-то ей всегда становилось неловко, когда речь заходила об оплате за ту или иную помощь либо работу, которую она делала.

— Деньги будут, — ответила Артурова. — Сказать сколько?

— Да, мне было бы…

— Полторы тысячи рублей в месяц. Нам как раз сегодня утвердили эту сумму. Игорь Иванович был уверен, что ты выйдешь на связь и заранее согласовал продолжение работы.

Теперь в голосе

помощницы Мартыновой слышалось плохо скрываемое удовлетворение.

— Спасибо, — едва слышно произнесла Женька.

Разговор с Артуровой действовал на нервы. Продолжение эксперимента вдруг показалось чем-то схожим с проституцией — отдает часть себя за деньги. Однако Ливадова не может отказаться от полутора тысяч рублей. Это немалые деньги, и она не знает иного способа раздобыть их. Не соглашаться же на предложение соседки Киры!

— Мне нужно подготовить кое-какие бумаги, чтоб снова начать нашу работу, — сказала Яна. — Ты ведь завтра получаешь гражданство?

— Да.

— Тогда свяжись со мной сразу, как станешь гражданкой Корпорации. Это важно для документов, которые нужно будет сделать, — тон Артуровой перешел на деловой. Договорились?

— Хорошо.

— Тогда до связи!

— До связи, — пробормотала Женька, — до связи…

Ну, дело сделано — первое и менее противное из того, на что приходится идти ради выживания и брата. Зачем только ей эти невеликие деньги?

— Затем! — Ливадова разозлилась.

После получения гражданства и постели с Воронцовым с деньгами проблем быть не должно — не зря ж с президентским сынком собирается спать. Однако Женька твердо знала, что необходимо иметь свой, независимый от Воронцова, источник дохода. Пускай сейчас и не ясно, для чего именно.

Девушка всхлипнула. Ливадова с удивлением поняла, что готова разрыдаться. Вздохнув и отчего-то испугано посмотрев на дверь в коридор — никто новый не пожаловал, да и заперто там — Женька дала волю чувствам. Старалась лишь не расплакаться навзрыд. Так, скулила тихонечко, подняв ноги на стул и обхватив колени руками.

Когда выплакалась, стало легче, однако тяжесть внутри неё никуда не исчезла. Камень на душе!

— Надо выговориться!

Раньше иногда тоже бывало тяжко. Пусть не столь тяжело, как сейчас, но тем не менее. Евгения находила утешение в исповеди маме; особенно, когда помладше была. Иногда помогало рассказать все подруге Ленке. А сейчас? Кто поможет? Кто её услышит?

Ливадова посмотрела в окно. Небо синее-пресинее. Бесконечное. Там есть тот, кто её услышит. Опустила ноги на краешек ковра, села ровно и, закрыв глаза, начала молится. Неумело, не ведая правильных слов, но горячо с подлинной, нелживой надеждой. Женька как никогда ранее открылась сейчас богу.

В те первые несколько дней двадцать третьего века она тоже молилась, но не была столь же искренна, как сейчас. Женька спросила себя, почему так? Нет ответа, да и не стала она голову ломать.

Она просто молилась, и боль в душе утихла.

Женька вздохнула и открыла глаза. Будь, что будет, а она сделает, что должна, и там, на небесах, ей зачтется. Все то, чем придется поступиться ради Андрея.

Захотелось есть. День сегодня был долгий и нервный. Удивительно, что не проголодалась раньше. Рядом с домом вроде есть магазин, надо туда наведаться, а завтра наступит новый день. Время для решения новых и старых проблем — они кажутся почти неподъемными, но это завтра, а сейчас раздобыть еду и отдыхать.