Земля белых облаков
Шрифт:
Все это, естественно, не помешало Гвинейре попытаться найти какой-нибудь способ вызвать выкидыш. Она работала до изнеможения в саду, как можно чаще наклонялась, ела зеленые яблоки, пока расстройство желудка чуть не отправило ее на тот свет, а также скакала на буйном жеребенке, последней дочери Игрэн. К удивлению Джеймса, она даже настояла на том, чтобы строптивое животное приучили к дамскому седлу — последняя отчаянная попытка, так как Гвинейре было известно, что боковое седло делало езду более опасной. Несчастные случаи при езде в дамском седле происходили
Молодая женщина рассчитывала на воздействие толчков, которым она постоянно подвергалась в дамском седле при скачке рысью. После получаса подобного парфорса Гвинейра не могла удержаться в седле из-за покалываний в боку, но на ребенка это никак не влияло. Первые и самые опасные три месяца прошли без осложнений, и Гвинейра от ярости разрыдалась, увидев, что ее живот начал менять форму. Сначала она пыталась затянуть корсетом округлившиеся формы, но со временем этого уже нельзя было скрыть. Наконец она отдалась на волю судьбе и начала готовиться к неминуемым поздравлениям. Кто мог заподозрить, насколько нежеланным был маленький Уорден, который рос в ее животе?
Женщины в Холдоне тут же узнали о беременности Гвинейры и начали распространять сплетни. Миссис Уорден беременна, а мистер Уорден пропал — все это давало почву для самых фантастических предположений и спекуляций. Гвинейре было все равно. Ей не хотелось только одного — разговора о случившемся с Джеральдом. Но больше всего она боялась реакции Джеймса МакКензи. Скорее всего, он уже заметил округлившийся живот Гвинейры или же услышал о ее беременности от кого-то. А сказать ему правду она не могла. Собственно говоря, она пыталась избегать Джеймса еще со дня исчезновения Лукаса, так как на его лице было написано желание узнать, что произошло. Сейчас он потребовал бы правдивого ответа на мой вопрос. Для Гвинейры стало полной неожиданностью, когда утром, войдя в конюшню, она увидела Джеймса в снаряжении для верховой езды и плаще. На улице снова начало моросить, но он собирался в дорогу. Джеймс как раз укладывал чемодан на спину костлявой белой лошади.
— Я ухожу, — спокойно сказал он, увидев невольный вопрос н ее взгляде. — Ты можешь понять почему.
— Ты уходишь? — Гвинейра не понимала, что происходит. — Куда? Что...
— Я уезжаю из Киворд-Стейшн, Гвинейра. И буду искать себе другую работу. — Джеймс отвернулся от нее.
— Ты бросаешь меня? — Эти слова вырвались у женщины, прежде чем она успела подумать. Но возникшая у нее внутри боль была слишком внезапной, а потрясение слишком глубоким. Как он мог оставить ее одну? Он был ей нужен, прямо сейчас!
Джеймс рассмеялся, хотя в его смехе слышалось скорее отчаяние, нежели насмешка.
— Тебя это удивляет? Ты думаешь, у тебя есть право обладать мной?
— Конечно нет. — Гвин прислонилась к двери конюшни. — Но я думала, что ты...
— Ты же не ждешь от меня объяснений в любви, Гвин?
— Но я ничего не сделала! — защищалась Гвинейра, понимая, как неубедительно это звучит.
— Нет? — Джеймс повернулся и холодно посмотрел на нее. — Значит, это было непорочное зачатие? — Он указал на ее живот. — Не рассказывай мне сказки, Гвинейра! Лучше скажи правду. Кто этот жеребец? Он из лучшей конюшни, чем моя? У него лучшее происхождение? Или он лучше двигается? Возможно, у него даже есть дворянский титул?
— Джеймс, я никогда не хотела... — Гвин не знала, что ответить. Как бы ей хотелось сказать ему всю правду, выложить все, что накопилось на сердце. Но тогда он узнает о Джеральде. Тогда кто-то умрет или, по крайней мере, будет ранен. Кроме того, весь мир узнает о происхождении Флёретты.
— Это был этот Гринвуд, не так ли? Настоящий джентльмен. Хорошо выглядит, образован, хорошие манеры и сдержанное поведение. Жаль, что ты не была с ним знакома, когда мы...
— Это был не Джордж! Как ты мог такое подумать! Джордж приехал из-за Хелен. А теперь у него есть жена в Крайстчерче. Он никогда не давал повода для ревности. — Гвинейра не могла больше слушать, ее голос дрожал, а сама она, казалось, вот-вот заплачет.
— Тогда кто же это был?
Джеймс угрожающе приблизился к ней. Не в силах сдерживать волнение, он схватил ее за руку, как будто желая вытрясти из женщины всю правду.
— Скажи мне, Гвин! Кто-то в Крайстчерче? Молодой лорд Баррингтон? Он же тебе нравился! Скажи мне, Гвин. Я имею право знать!
Гвин покачала головой.
— Я не могу тебе этого сказать, и у тебя нет никакого права...
— А Лукас? Он узнал обо всем, не так ли? Застал тебя на горячем, Гвин? В постели с другим? Или же он наблюдал за вами, а потом все рассказал тебе? Что случилось между тобой и Лукасом?
Гвинейра в отчаянии посмотрела на него.
— Ничего подобного не было. Ты не понимаешь...
— Так объясни мне, Гвин! Объясни мне, почему твой муж растворился в тумане, оставив дома своего старика, ребенка и наследство? Я бы очень хотел понять это... — Лицо Джеймса смягчилось, хотя он все еще продолжал крепко сжимать ее руку.
Гвин спрашивала себя, почему она совершенно не испытывала страха. Но она никогда не боялась Джеймса МакКензи. В его глазах за недоверием и яростью все еще можно было увидеть любовь.
— Я не могу, Джеймс. Я не могу. Пожалуйста, не злись на меня. И не покидай меня! — Гвинейра уронила голову ему на плечо. Она хотела почувствовать его близость, не важно, была она желанной или нет.
Джеймс не отталкивал ее, но и обнять не пытался. Он отпустил ее руку и мягко отстранил женщину от себя, пока между ними снова не образовалась пустота.
— Как бы там ни было, Гвин, я не могу остаться. Возможно, и остался бы, если бы получил объяснение всему, что ты... если бы ты мне действительно доверяла. Но я не понимаю тебя. Ты такая упрямая, так крепко держишься за титул и наследство, что продолжаешь оставаться верной воспоминанию о пропавшем супруге... и это при том, что беременна от другого...