Земля Без Короля
Шрифт:
Фаерод Серебряное Древо одарил младшего из своих волшебников ледяной улыбкой и добавил:
— Вам вовсе не нужно знать мои мысли о том, кто и что будет делать; эта игра касается лишь тех, кто намерен владеть землями в Долине. Впрочем, это совершенно не важно: после того как Черные Земли попали под мою руку и я обрел достаточно сил для того, чтобы завладеть всем остальным, правители Долины обречены. Аглирта должна снова возвыситься, и я буду ее королем… Хотя не так уж много народу увидит это — ведь будет война, — а мне, для того чтобы достичь своей цели, разумно будет
Похоже, что в этот день Маркоун был настроен играть со смертью.
— Но, господин барон, все остальные бароны, имеющие своих латников и наемников, вполне могут повторить те же слова, — смело сказал он, — Неужели каждый властитель считает себя правым?
Барон лишь мило улыбнулся в ответ, и Маркоун нервно поспешил прервать паузу:
— Или же все будет решаться на поле битвы по прихоти Троих?
Как ни странно, улыбка не покинула лицо барона.
— Я думаю, вы видели достаточно для того, чтобы понять, насколько баронство Серебряное Древо подготовлено к предстоящей войне. И дело тут не в вас троих и не в моих союзниках, и не в моей армии, самой большой и самой хорошо организованной во всей Долине, а в моих амбарах.
— Амбарах? Да, но…
Барон кивнул своей любимой наложнице, и та поспешно прильнула лицом к его гульфику.
— Ну конечно же, — продолжил Фаерод, — вы видите, но на самом деле ничего не замечаете. Ну так знайте: когда мы отправимся воевать, воины Серебряного Древа будут сражаться факелами и кувшинами с маслом с такой же яростью и ловкостью, как рубить мечами и пускать стрелы из арбалетов.
Маркоун прищурился.
— Жечь и уничтожать? Еще раз простите меня, господин, но этого я никогда не понимал. Каким образом уничтожение того, что вы завоевываете, может принести какую-то пользу? Неужели воинам Серебряного Древа придется отдавать свои жизни в боях за… ни за что?
Фаерод Серебряное Древо все с той же улыбкой взглянул вниз, туда, где теперь копошились все шесть девиц; каждая из них пыталась достать языком туда, куда еще не успели другие.
— Правитель должен видеть намного дальше вперед, чем те, кем он правит, — снисходительно объяснил он. — То же самое надлежит делать и вам — волшебникам, — если, конечно, вы желаете преуспеть в жизни. Вы представляете себе только пожары, смерти и крики и думаете о грабеже только как о средстве добычи рабов или приобретения золота, которое вы можете держать в руках или с гордостью носить на себе. Научитесь думать о жизни по-другому, Яринд.
— И… И как же?
— А вот так, — самодовольно вскинув голову, произнес барон. — Если Серебряное Древо хорошо подготовит и проведет разорение, то мы сумеем безошибочно выявить врагов среди соседей, считающихся моими союзниками. Стоит им взяться за оружие, как они будут разоблачены как предатели и изменники, и тогда их ждет голодная, суровая зима. Выживут у них немногие, урожай на будущее лето окажется ничтожно малым, после чего завоевать их в преддверии еще одной тяжелой зимы будет очень просто. В каждом городе и деревне, в которые войдут мои войска, я буду устраивать пиры. Те, кто станет есть за моим столом, будут
Маркоун смотрел широко раскрытыми глазами на своего хозяина, и кровь медленно отливала от его щек. Несколько раз он открывал рот и молча закрывал его, не в состоянии найти подходящие слова. Это было настолько хитроумно, настолько потрясающе, настолько коварно…
— Ну как? — игриво осведомился Фаерод Серебряное Древо. Легким взмахом руки он отогнал от себя девиц и потянулся к графину с вином, — Учитесь думать таким вот образом, чтобы больше не испытывать шока, узнав о том, как строятся заговоры. Наш Повелитель Заклинаний предвидел каждый шаг моих действий, когда мы выступили против Черных Земель. — Он снова кивнул в сторону Ингрила Амбелтера.
Маркоун посмотрел на Повелителя Заклинаний и увидел, что тот отвернулся от стола — теперь он был озарен мерцающим сиянием: заклинание начало действовать — и улыбнулся Маркоуну. Улыбка была слабой и почти незаметной, и выражения глаз Ингрила Амбелтера она не изменила.
Эмбра, лежавшая все так же тихо и неподвижно, вдруг сильно дернулась всем телом, и Краер испуганно вскрикнул. Тут же, громко треща ветками, с берега реки примчались Сараспер и Хоукрил (целитель залечивал там ушибы воина, и к тому уже в значительной степени вернулись силы).
К моменту, когда они добрались до лощины, где тлели угли догоравшего костра, владычица Серебряного Древа наконец-то пришла в себя. Она сидела, закрыв глаза руками, и дергала плечами, пытаясь отбросить заботливо поддерживавшие ее руки Краера.
— Краер, мои глаза! — выкрикнула она полушепотом. — Они горят! Горят!
— Обожгли на лодке? Вы что-нибудь видите? — спросил квартирмейстер, обнимая девушку за плечи, а она испуганно дергалась и пыталась вскочить на ноги.
— Да, да, но… Какая боль! Только сейчас, на пустом месте! Ах! Ах, уже полегче…
Хоукрил мрачно взглянул на Сараспера.
— Наверно, ее стоит немного полечить!
Целитель нахмурился и прищурил глаза.
— Если от этого будет какой-то толк… Но мне кажется, что это заклинание, направленное издалека. Госпожа? Вы что-нибудь видите?
Эмбра отняла руки от лица и уставилась на него.
— Да! — в отчаянии воскликнула она. — Открытые или закрытые, но мои глаза… Я чувствую себя так, будто у меня в голове горящие угли! Проклятье, проклятье, проклятье! Это наверняка какое-то волшебство, направленное магами моего отца!
Хоукрил навис над нею подобно внимательной горе.
— Может быть, Сарасперу стоит попробовать изгнать…
— Если это будет происходить снова и снова и у меня не хватит сил переносить это, — возмущенно воскликнула Эмбра, — то да. К примеру, мне обязательно нужно выспаться. Но… пока еще нет.
Она хрипло откашлялась, встряхнулась всем телом и внезапно воскликнула:
— Но я же плыла по реке… на лодке… Клянусь Троими! — Она окинула полянку диким взглядом. — Как вы все? Не пострадали?