Шрифт:
Артур Дарра
ЗЕМЛЯ ДОЖДЕЙ
РОМАН
Когда летишь в пропасть, присмотрись:
быть может, это небо, перевёрнутое вверх тормашками.
Часть первая
БЕСКОНЕЧНОСТЬ СКВОЗЬ МЕНЯ
[1]
Как же это чертовски странно — остановившееся солнце.
Нет, правда! Висит оно себе в небе и совершенно не двигается. А ты глядишь на него, пристально наблюдая, и никак не можешь понять, кто из
Да, это очень странно. Ведь солнце должно перемещаться. Неизменно так было и неизменно так должно быть. Но теперь оно отчего-то замерло в небе, будто гвоздём прибитое. Намертво и безнадёжно. И, кажется, сколько за ним ни наблюдай — без толку. Словно у него отшибло память, и вспомнить прежний путь ему отныне не под силу.
Тут сразу же проступают растерянные вопросы. Бог?.. Космические катаклизмы? Моя расстроенная фантазия? Кому под силу вот так взять и зафиксировать гигантскую раскалённую звезду в одном положении? И конечно: что со всем этим делать?
Да, чертовски странно…
Ромашки продолжали колыхаться от лёгкого ветерка. Иногда мне казалось, что я плавно покачиваюсь вместе с ними. Знойный воздух обострял их аромат, делая его более сладостно-насыщенным. Я лежал и вдыхал чудный запах, ощущая в душе глубокую расслабленность. Несмотря на того беспредельщика в небе, здесь было невероятно здорово.
Сложив ладони во что-то похожее на подзорную трубу, я, сощурившись, снова и снова всматривался в солнце. Чего же ты замерло, как истукан? Что с тобой не так, дружище?.. Затем вытянул руки и стал наблюдать, как золотистые лучи мягко просачиваются сквозь пальцы. Однако уже совсем скоро перед глазами поплыли разноцветные пятна. Глубоко вздохнув, я закрыл уморившиеся глаза рукой.
Интересно, где я?
Вопрос действительно интересный. Вряд ли на планете есть такое место, где — при взгляде на небо — солнце не двигалось бы по своей излюбленной траектории. Двигалось — а не висело застывшим. Что же это получается? Я — вне планеты Земля? Но ведь вот же: трава, ромашки, ясно-голубое небо… самые настоящие и привычные для землянина вещи. Тогда что же это за место?
Потянул влажный ветерок. И я снова ощутил близость чего-то огромного. Будто что-то беспредельное затаилось совсем рядом. Затаилось и дышало прямо на меня. Однако увидеть это я не спешил. Хотелось удержать ощущение интригующей неизвестности как можно дольше. Такое чувство схоже с утренней дремотой. Когда будильник уже прозвенел, но в запасе у тебя имеется ещё несколько блаженных минут. Минут, позволяющих поваляться в постели, пока не заревёт вторая волна будильника. Вот она-то уже и станет окончательным предвестником тяжелого вздоха, шаткой походки до ванной комнаты, молчаливого завтрака и последующей привычной стычки с внешним миром. Но промежуток между двумя утренними «взрывами» — он у тебя всё же есть. И называется он — эйфория.
В конце концов, я всё-таки медленно присел.
Обескураживающая масштабность тут же ударила мне в нос солёным ветром, отозвалась в ушах свистящим шёпотом, пронеслась трепетом от корней волос до самых кончиков пальцев, вспыхнула в сознании пробуждающим вихрем…
Море.
Огромное. Бесконечное.
…и я.
Совсем маленький. И одинокий.
Открыть глаза полностью казалось чем-то нереальным — ослепляло неподвижное солнце. По коже тут же заскользил ветер, заиграл с волосами. И только теперь я почувствовал во всём теле сильную
Странно.
Синяя рубашка, тёмные джинсы, белые кроссовки — да, одежда моя. Однако само место было мне незнакомо. По-настоящему море я видел впервые. Откуда оно взялось? Вернее, откуда здесь взялся я? А может, это и вовсе океан?..
Ничего не понимая, я стёр ладонью слёзы: чёрта с два распахнёшь тут веки полностью. Но всё же попытался вглядеться в размытую даль. Там — еле различаемый горизонт. Однотонная голубая бездна. Море и небо сливались в одно целое, точно сиамские близнецы. Разницы почти никакой. Разве что у неба было преимущество — Солнце. Будто неугомонно пылающий глаз, застыло оно недалеко от горизонта и к закату, по всей видимости, клониться так и не собиралось. Продолжало непримиримо раскаляться.
Впрочем, если подумать, то Солнце и не должно перемещаться. Это ведь функция Земли — вращаться вокруг него. Но тогда, выходит… не Солнце, а планета застыла в одном положении?..
Совсем запутавшись в физических законах вселенной, я решил встать. Словно младенец, впервые познающий окружающий его мир. И какого было моё удивление, когда я увидел, что всё, что здесь было — это лишь крохотный клочок земли с травой и ромашками! А вокруг этого клочка — нескончаемое море. И вдалеке — ни единого проблеска суши. Ни единого. Водная пустошь, докуда хватало глаз. Вся суша — только здесь. Подо мной. Словно единственный оставшийся лоскуток почвы на планете. А я — словно последний выживший из всего человечества. Да уж, бред какой-то…
С трудом поднявшись на ноги, я поёжился. По телу всё так же металась дрожь. Такая, будто находился я не под знойным солнцем, а на самой глубине этого моря. Ощущение жара и холода одновременно.
Медленно побрёл к берегу. Добравшись до него, зашагал к противоположному. Остров — размером в пятьдесят шесть шагов. Натуральная кроха. Приблизился к воде: холодная, спокойная. Чёрная земля под крутым уклоном погружалась в неё, через метров пять погибая в непроглядной мгле.
Глубоко вздохнув, я вернулся обратно на возвышенность. В результате обхода местности я имел в своём распоряжении следующее. Маленький остров. В виде холмика. В форме круга. Крошечный и почти незаметный горбик на теле гигантского моря. Земля — обычная, чёрная. Вся покрыта травой. На возвышенности — ромашки. Ну и я. Ничего не понимающий.
Не густо, не густо…
Даже представить сложно, как я мог сюда попасть. Чертовщина какая-то. Всё это походило на удивительный сон. Однако… просыпаться мне не хотелось. Отнюдь. Я бы с удовольствием продлил всё происходящее до бесконечности… И причиной тому — голова. Здесь она стала работать по-иному. Беспорядочные и беспокойные мысли, которые я очень часто не мог остановить, теперь стали чистыми и лёгкими. Меня перестало волновать что-либо. Кто-либо. Ни малейшей тревоги и напряжения. Это для меня стало совершенным открытием.
Нет, задуматься-то я, конечно, задумался о логической причине своего нахождения в этом странном месте. Так, слегка. Как это бывает, когда к человеку в предсонных конвульсиях иногда просачивается случайная мыслишка о смысле его существования, так и я бегло попытался объяснить своё пребывание на этом острове.
Но не получилось.
Во всяком случае, пока. Быть может, плохо старался. Да, не особо и хотелось. Что-то происходило, и мне это нравилось. Раз уж оказался здесь, то, наверное, так и должно быть. Впрочем… у меня уже зарождались тускло сияющие догадки. Но они были настолько далёкие, бесформенные и трудноуловимые для сознания, что нисколько не волновали мой мозг. Только не сейчас. Лишь одно очень значимое обстоятельство смущало меня в эту минуту больше всего.