Земля Кузнецкая

Волошин Александр Никитич

— Молодец! — обрадовался тот. — Значит, жив? И орденов дай бог каждому! Ну, да на то ты ведь и шахтер бывший!

— Почему же бывший?

— Ну как же, у вас ведь там была совсем другая наука, от шахты-то она отучила. А вообще не теряйся, мы тут тебя быстро подтянем. Заходи вечерком потолковать и, кстати, благополучное возвращение вспрыснуть.

В тот же вечер Рогов наведался к однокашнику. Семен Стародубцев успел, оказывается, обзавестись семьей.

— А как же, — басом говорил он, улыбаясь и потирая руки. — Мы хотя и ночей недосыпали, уголек

добывая, но и на личном участке не зевали. Имею двух дочерей. Аллочка — годик скоро исполнится — спит. — Семен кивнул в сторону соседней комнаты. — А Верочка — три годика — в гостях у бабушки. Ну и, как ты, очевидно, догадываешься, имею жену. Да я тебя сейчас познакомлю с ней! — спохватился он и негромко окликнул: — Клавочка, ты бы сообразила нам с Павлом Гордеевичем полграфинчика… А, Клавочка?

— Опять за графинчик? Боже мой, когда же конец этому будет? — отозвался из кухни сонный голос.

Семен виновато усмехнулся:

— Строговата она у меня… Извини, брат…

Вспомнили старых знакомых.

— Колька Семенцов? — переспросил Стародубцев и с досадой махнул рукой: — Э, брат, хватился! Его теперь не достанешь, второй, год трестом заведует. Встретились недавно на совещании и поговорить не смогли.

— Зазнался?

— Да незаметно как будто… Дело, по-моему, в масштабах. У него четыре шахты, а у меня всего подземный транспорт на одной. Слава в этом, сам знаешь, не велика. — Семен лукаво подмигнул. — A ты не крути головой, думаешь — я за славой гонюсь, за орденами? Где уж там! У меня сейчас в чем главная задача? Работать так, чтобы от других не отстать да семью вот обеспечить всем необходимым.

Вспоминая эти сентенции, Рогов невольно приходил к выводу, что он или не знал Стародубцева в студенческие годы, или человек на самом деле неузнаваемо изменился.

Сейчас Рогов прошел в кабинет Стародубцева. Начальник транспорта, не подавая руки, кивнул небрежно.

— Здравствуй. Подожди, я вот разделаюсь с этим партизаном.

«Партизан» — низенький паренек, курносый, с выпуклыми смышлеными глазами — стоял перед столом и в упор, но без всякого интереса разглядывал начальника.

— Ну что ты на меня уставился? — крикнул Стародубцев.

Паренек свел губы трубочкой:

— А что мне… Время свободное, вот и уставился.

— Отвечай по существу! Слышишь?

— Слышу.

— Под суд тебя, мальчишку, надо…

— Чего вы меня пугаете? Суд-то советский…

— Видел? — Стародубцев оглянулся на Рогова. — Какой грамотный! Да ты понимаешь… — закричал он, снова обращаясь к парню: — Ты понимаешь, чем это пахнет? Ты знаешь, в какое время мы работаем? Видишь вон лозунг: «Все силы на выполнение послевоенной пятилетки!» Все силы! А ты что делаешь? Ты не выполняешь приказа.

— Потому что незаконно, — тихо возразил парень. — Мало ли что… Меня учили на забойщика, а вы суете куда ни попало.

— Тебя государство имеет право послать куда угодно!

— Так то ж государство, а то вы…

Стародубцев вскочил, растерянно потоптался и наконец, трагическим жестом показав на дверь, прошептал:

— Выйди!

Забойщик

степенно пожал плечами и вышел. Начальник транспорта торопливо закурил и начал жаловаться на слабую дисциплину.

— Семен, у меня неотложное дело, — прервал его Рогов.

— С вагонами? — взъерошился Стародубцев. — Не дам! Шахту и так лихорадит — ни днем, ни ночью покоя нет, а тут еще ты со всякими экспериментами.

— Но цикличность не эксперимент!

— Все равно! Не дам! Я и так уж собирался жаловаться на твое самоуправство. Хватаешь порожняк направо и налево, дежурный диспетчер то и дело кричит по телефону: «Опять Рогов!»

— Значит, не дашь?

— И не проси.

Не простившись, Рогов вышел.

ГЛАВА II

Из-за порожняка пришлось все-таки повоевать на следующий день.

— Начальнику пожалуюсь! — крикнул вслед ему транспортный десятник.

— Хоть черту! — добродушно отозвался Рогов, довольный тем, что уголь сегодня пойдет без задержки.

И тут же он услышал доносившийся из полевого штрека сердитый крик Стародубцева. Второй голос принадлежал пожилому, обыкновенно спокойному проходчику Вощину.

— Какое вы начальство? — гудел проходчик. — Какое вы начальство, если в вас соображения ни на копейку!

— Об этом государству известно, какое я начальство! — кричал Стародубцев. — Поэтому я не позволю..

— Где же государству усмотреть за такими…

— Не позволю! — внезапно взвизгнул Семен, но, увидев Рогова, плюнул. — Вот полюбуйся: плоды твоего руководства. Этот тип крадет из квершлага четыре рельсовых звена и приспосабливает здесь разминовку. Для чего, спрашивается, если в наряде этого не значится?

— Для того, чтобы груз не катать за двести метров, — спокойно возразил Вощин и ожесточенно стал вколачивать костыль в шпалу.

— А кто разрешил?

— Это я приказал взять рельсы, — вмешался Рогов и не торопясь начал расспрашивать проходчика о смене.

— Будьте покойны, — отозвался тот, — костыли не хитрое дело заколачивать. По мне поскорее бы к забою.

— Ну, ладно… — медленно, с угрожающими нотками в голосе проговорил начальник транспорта. — Я, Павел, терпеливо сносил твои фокусы, а теперь хватит! Для меня интересы производства дороже товарищеских отношений. Мы будем говорить где следует!

— Знаешь что… — Рогов так быстро повернулся к Стародубцеву, что луч лампы молнией пробежал по стойкам.

Может быть, и не сдержался бы он сейчас, и поговорили бы они очень крупно, если бы в этот момент из штрека не вывернулся горный мастер.

— Павел Гордеевич, в лаве беда! — еще издали закричал он. — Кровля поползла начисто!

— Ты слышишь? — почему-то обрадовался Стародубцев. — Я же тебя предупреждал, что все твои затеи с цикличностью при кашей кровле — рискованное дело.

Рогов мельком провел лучом по сухому рябоватому лицу Семена, словно вычеркнул его из разговора, и отрывисто стал выспрашивать мастера про обстановку в забое.