Земля Лишних. Беги, хомячок, беги
Шрифт:
– Я думал, любой русский умеет пить!
– Умеет и хочет это две разные вещи, - отмахнулся я.
– Да и водка это не ваше это виски.
– Хочешь сказать, что это пойло хуже вашего “Смирноффа”?
– Маршалл схватил бутылку “Уокер” с подноса подошедшей официантки.
– Это пойло даже хуже нашего самогона, - Антон облегчил ношу девушки на три бокала, ухватив их одной рукой. Толстое стекло трижды звякнуло, опускаясь на столешницу, Маршалл умело свернул пробку и щедро наполнил бокалы.
– Ваше здоровье!
– Вздрогнули!
– поддержал
– А кола… - я с мольбой посмотрел на Сару, как значилось на бейджике девушки.
– Сейчас принесу, - официантка испарилась.
Сдвинули бокалы, звякнуло. Виски янтарной волной ударило в стекло, а через секунду, пробежав огненной волной по пищеводу - в голову. В черепной коробке приятно зашумело, а тугой узел нервов в районе живота чуть ослаб.
– Не морщись, ты же мужик!
– Маршалл заметил мою гримасу. Я остро чувствую спирт в любом алкоголе, какая-то особенность вкусовых рецепторов, что ли, поэтому не особо жалую пьянки.
– Бери пример с Антона, даже бровью не повёл.
– Он просто не различает вкуса, - не подумав, сдал я товарища.
– Ему что виски, что вода, один фиг.
– Что, правда?
– Не совсем. Вкуса я не чувствую, это да, но пьянеть-то пьянею. Ну, и запахи, само собой, - наёмник поднёс бокал к носу, шумно втянул воздух. Замер на пару секунд, а затем сделал небольшой глоток.
– Ладно, беру свои слова обратно. Вроде бы этот вискарь не хуже нашего самогона. Но и не лучше, прости, Маршалл.
– Чёрт, знал бы, взял бы что подешевле: один нос воротит, второй вкуса не различает, а мне, старику, много не надо. Только зря продукт переводим, - техасец задумчиво покрутил бутылку “Уокера” и тут же плеснул по второй.
– Повезло моей малышке! Готовит она так себе, но для тебя, я так понимаю, проблемой это не будет. За совместимость и взаимопонимание!
Тосты у Маршалла ёмкие и короткие.
Принесли крылышки и - фанфары!
– колу. Спешно, пока Маршалл не обновил содержимое моего бокала, долил шипучки. На некоторое время за столом воцарилось молчание, все активно работали челюстями.
– Странный вкус, вроде курица, а вроде и нет, - обглодав с полдюжины крылышек, я запил мясо коктейлем и откинулся на стуле. Сытость в купе с алкоголем делали своё дело, организм требовал заползти в тёмное и прохладное место да поспать пару часиков, пока обильная пища не переварится.
– И размер у них крупнее. Индюшка?
– Почти, - Маршалл вытер руки и потянулся за бутылкой. Хмуро глянул на мой бокал, неодобрительно цокнул языком, но ничего не сказал, налил только себе и Антону.
– Это индюшка, только эдемовская. Экспедиция Томми Франко в пятом году наткнулась на этих пташек недалеко от Дикой Сельвы. С ними был этот, как его… специалист по птицам…
– Орнитолог?
– Он самый, точно! Выпьем за парня, не помню его имя. Великий человек, я вам скажу!
– мы звякнули бокалами, заработали кадыки.
– Староземельная птица плохо прижилась в Эдеме. Особенно по первой. Они ж ума невеликого, жрут всё, что шевелится. А тут хватает ядовитых гадов и растений. Вот птица и дохла, разводить кур или обычных индеек сложно и дорого выходит. Но благодаря этому парню, орнитологу, у нас теперь есть вот это, - Маршалл кивнул на полупустую тарелку крылышек.
– По вкусу почти тоже самое, только размером чуть больше. Говорят, в Китае приручили местных кур, у русских утки есть, тоже местные. Европейцы где-то гусей нашли, правда, недавно, года три всего как.
Приручали не только птицу, но и скот. Уж больно хлопотно содержать в Эдеме староземельных коров и
Похожая ситуация сложилась и с флорой, разве что не так чувствительно. Всё же пшеница, кукуруза там или картофель не так чувствительны к ядовитым насекомым и травам, как корова и баран. Да, селекционерам пришлось постараться, да и до сих пор немало сил уходит на выведение новых, засухостойких, сортов. Да, что-то не прижилось, причём, не всегда это что-то чувствительное. Например, неприхотливый подсолнечник почти не прижился. Не из-за климата нет. Просто нашёлся местный вид муравья, который посчитал данную культуру очень “вкусной”, и буквально истребляет её, когда встречает. А так как эти муравьи одни из самых распространённых в Эдеме, то и мест, где подсолнечник выживает, не так уж и много.
Правда, история знает и обратные примеры, когда, наоборот, инвазивные виды (т.е. не свойственные данной территории) становятся причиной чуть ли не экологических катастроф. Несколько таких примеров знает Старая Земля, в частности, Австралия. И, пожалуй, самый известный из них - кролики.
Когда в 18-19 веках англичане начали активно заселять этот континент, они брали с собой не только домашний скот и утварь, но и свои привычки. В 1859 году фермер Томас Остин, большой любитель охоты, решил выпустить две дюжины диких кроликов в принадлежавший ему Бэрвон-парк, дабы наслаждаться своим любимым хобби по отстрелу ушастых по выходным и в праздники. Некоторые фермеры последовали его примеру, и уже через десять лет эти безобидные, на первый взгляд, пушистики стали настоящей головной болью. Кролики, известные своей плодовитостью, давали в Австралии приплод круглый год, из-за мягких зим. Произошёл взрывной рост их дикой популяции, что привело к большим проблемам и вымираниям целых видов. Они губят молодые деревья, не давая им развиться, едят саженцы, оставляя верхний слой почвы беззащитным и уязвимым для плоскостной эрозии, что ведёт к образованию оврагов и выветриваний. В итоге австралийцы были вынуждены прикладывать огромные усилия для сдерживания популяции пушистых: строили высокие заборы, протянувшиеся на сотни километров, перепахивали сотни гектаров, чтобы разрушить кроличьи норы, и многое другое. Пробовали даже биологические методы борьбы. В частности, завезли лис, однако те предпочли охотится на местную фауну, и почти не повлияли на популяцию ушастых. В середине двадцатого века на кроликов была произведена вирусная атака, их популяцию заразили какой-то гадостью, завезённой из Южной Америки. И это даже на время сработало, с 600 миллионов особей численность упала до сотни, в шесть раз! Но уже в 90-х годах прошлого века популяция начала восстанавливаться, так как выжившие приобретали иммунитет и передавали его потомству. А, как вы помните, потомства у кроликов всегда хоть отбавляй.
Эдем пока что такой участи избежал, местная флора и фауна даёт прикурить как самому homo sapiens”у, так и экспортируемым им видам, но Орден вкладывает немалые деньги в исследования влияние того или иного “мигранта”, чтобы не получилось, как в Австралии. Ведь там не только с кроликами облажались, были ещё и кошки, и крысы. И даже с мухами австралийцы намучались, но это уже другая история.
– Слушай, Маршалл, а откуда ты всё это знаешь?
– пока суть да дело, мы уговорили почти весь вискарь. Под истории про перипетии и трудности фермерской жизни во все времена и на всех континентах пилось легко и незаметно.