Земля мечты
Шрифт:
Ощупал, осмотрел со всех сторон, облапал весь автомат.
– Не хочешь его продать.
– За сколько?
– Тысячу сразу дам.
– Билл, не раздумывая, сразу предложил тысячу двести. Выставит за две. Сейчас у него стоит мой автомат на комиссии за тысячу девятьсот. Из них мои полторы. Думайте и предлагайте хорошую цену, Алекс. И позвольте себе такую роскошь и редкость, как сказал Билл.
Облизнувшись и сглотнув, предложил:
– За полторы еще
– Деньги сразу и автомат ваш. Э, постой, не этот Я тебе другой, еще в пушечном сале выдам. Сам чистить будешь. Ишь нахлебник нашелся.
– Сейчас у ребят займу - своих не хватит, и подойду к тебе.
– Ну, давай быстро. Жду тебя у нашего 'Унимога'.
Алекс сразу с места стартанул по друзьям-товарищам. А я не торопясь направился к кабине 'Арсенала', где лежала оружейная сумка с автоматами.
Алекс мчался к 'Унимогу' не один, прицепом шел, по-моему, водитель 'хамви'.
– Вот - и язык на плечо - полторы - и протягивает деньги.
– А у тебя еще один есть - 'вдох-выдох', - а то Гера очень заинтересовался.
– Ты ему цену говорил?
– Нет.
– Вот и не надо говорить.
И тут допыхтел до нас более тяжеловозный 'прицеп' Алекса.
– Егор, - вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох - у тебя еще есть такой автомат.
Нет, не прицеп это, а паровоз какой-то.
– Еще один есть, а что ты хочешь купить такую роскошь.
Подозрительно посмотрев на меня, чувствуя какой-то непонятный подвох, ответил:
– Хочу!
– настороженно подтвердил он.
– А почему роскошь?
– Потому что золотая цена ему тысяча восемьсот. Ну что, берешь?
– А дешевле нельзя - и косит глазом на никак не уходящего Алекса.
– Ты хочешь сказать, что Алекс хуже тебя. Он может за такой автомат выложить такие деньги, а ты пытаешься торговаться. Я же сказал не красная цена, а золотая. Понятно?
– видно, что совсем непонятно.
То есть абсолютно! Только глазами хлоп-хлоп.
– А что это значит?
Во! Дошло! Хотя не факт, что то, что нужно.
– А это значит, мил-человек, что цена может только больше.
Пауза. Кто-то кушает Твикс. И видимо одной сладкой парочкой не обошлись. Штук пять уже точно съели.
Во! Ожил. Созрел.
– Беру!
– и достает две пластиковые карточки.
– Сдача будет.
– А надо?
– забирая деньги, ненавязчиво так спросил.
Глаза Геры полезли вверх.
А челюсть - хлоп-хлоп. Сейчас скажет что-нибудь, а может уже говорит. Просто я еще не слышу.
А что с глазами. Нет. Надо остановить это безобразие. А то
– Если надо, то будет. Держи! Вот сдача, а вот та самая роскошь по самой золотой цене. Только для тебя!
Гера, забрав автомат в одну руку, а подсумок с мануалом в другую, как-то слишком медленно поворачивается и идет обратно к 'хамви'.
– Не верит в свое счастье, - сожалеючи сказал я Алексу.
В ответ хрюканье, смеющегося Алекса.
– Алекс, хватит ржать, видите себя прилично, а то, что окружающие будут думать о тебе. Я-то уеду. А ты останешься. Вместе Герой. Вон он какой Гера-к...л.
– А у нас этого 'быка' никто не любит, - сообщил мне конфиденциальную информацию.
Глядя вслед уходящему Гере, который, то посмотрит на одну руку, держащую 'Ругер', то на другую, где зажата сдача, то опять и снова ... Подводя итог своим наблюдениям и выдал вслух вердикт:
– Нет. Гера так и не может поверить своему счастью
Во всей уходящей фигуре Геры проглядывала какая-то несуразность. Своей комплекцией, наверное, мог поспорить с любым, но двигался очень тяжело и как бы все время напролом. Новенький 'ругеровский' автомат выглядел в его лапе как пистолет-пулемет. Что я сразу озвучил.
– Алекс! А не скажешь, зачем Гере 'ругеровский' пистолет-пулемет?
– и невинно посмотрел на складывающегося пополам от смеха Алекса.
Эхом прозвучали сдерживаемые всхлипы смеха у меня за спиной.
Оглянулся.
Из окна правой кабины первого ряда выглядывает восторженное лицо Рудольфа младшего, пытающегося казаться серьезным - что у него плохо выходило.
– Мальчик, а ты любишь цирк?
– Oh! Ja!
– Видимо давно там не был.
– Нас в цирк бабушка Роза водила - как сразу потускнев, с приличным акцентом, но по-русски ответил он.
– Вот так всегда: хочешь как лучше, а получается цирк.
Алекса опять сложило что-то пополам и он просто булькал, крепко держа в руках новую игрушку. Глядя на него, повеселел и Рудольф. Он опять ждал цирк.
– Дети! Что в десять лет, что в двадцать, - посмотрев на Алекса, - что под тридцать. Все дети любят цирк!
– открыв дверь 'Унимога', закинув туда оружейную сумку, сказал - Цирк уезжает и клоуны не хотят оставаться рядом с Герой, - и полез во второй ряд сидений вслед за сумкой под дикий хохот незаметно подошедших патрульных и Егеря.
– Не уговаривайте, не останусь. Всем! Пока!
– и захлопнул кабину, открыл окно и, оглядев всех внимательно, спросил:
– А где Гера? Что вы с ним сделали?