Земля надежды
Шрифт:
— А если на него напала банда воров? — предположила Эстер. — Или рекрутеры?
— Рекрутеры его не забрали бы, сразу видно, что он — джентльмен, — возразил Джон.
— Тогда где же он может быть? — настаивала Эстер.
— Ты же виделась с ним после обеда, — сказал Джон. — Он говорил что-нибудь?
— Он был в лодке, — ответила она. — Он всегда идет туда, если хочет побыть один и подумать. Он понимал, что с его стороны было ошибкой так набрасываться на лорда Ламбета, он пообещал, что извинится перед тобой и перед его светлостью.
Она замолчала.
— Он сказал, что вернется домой, — сказала она.
Голос ее звучал все неувереннее и неувереннее.
— Он сказал, что вернется домой, когда снова сможет быть веселым.
Джон вдруг скривился, будто его пронзила острая боль. Он перешел через двор и взял Эстер за руку.
— Пойди, посиди с Мэри Эшмол, — распорядился он.
— Почему?
— Я просто собираюсь осмотреться в округе, вот и все.
— Ты пойдешь на озеро, — сказала она безжизненным голосом.
— Да. Я собираюсь проверить, привязал ли он лодку, на месте ли весла. Тогда мы поймем, причалил ли он к берегу, произошел ли с ним несчастный случай, или он просто передумал возвращаться домой.
— Я тоже пойду, — сказала Эстер.
Джон понял, что невозможно заставить Эстер сидеть дома, и пошел к аллее. Эстер шла рядом.
Даже осенью фруктовый сад был слишком густым, так что увидеть озеро с главной аллеи было невозможно. Эстер и Джону пришлось сначала повернуть от каштановых деревьев к тропинке, что вела в западном направлении, прежде чем они смогли увидеть непотревоженную, оловянную поверхность воды.
Вокруг было очень тихо. При звуке их шагов с кромки воды взлетела цапля и, хлопая крыльями, полетела прочь. Ее нелепо длинные ноги волочились по воде, а длинная шея при каждом энергичном взмахе крыльев работала, как ручка от насоса. Поверхность озера была гладкой, как зеркало, отражающее голубое небо. Ничто не тревожило ее, только кое-где над самой водой толклась мошкара и время от времени расходились круги от играющей рыбы. Лодка дрейфовала на середине озера, весла были подняты, носовой фалинь волочился в воде, связывая лодку наверху с ее отражением, покачивающимся внизу.
На мгновение Эстер подумала, что Джонни уснул в лодке, свернулся, поджав длинные ноги на дне маленькой гребной лодочки, и что, когда они окликнут его по имени, он сядет, протрет глаза и посмеется собственному безрассудству. Но лодка была пуста.
Джон приостановился, потом прошел вдоль небольшого причала и посмотрел в воду. Он увидел только зеленые водоросли и блеснувшую форель, больше ничего. Он повернулся и уверенным шагом направился к дому.
— Что ты думаешь? Что ты делаешь?
Эстер оторвала взгляд от неподвижной лодки и мирной водной глади и пошла за ним.
— Ты куда, Джон?
— Хочу взять багор и подтянуть лодку к берегу, — сказал он, не замедляя шаг. — Потом я собираюсь взять шест и проверить дно
— Зачем? — воскликнула она. — Почему? Что ты такое говоришь?
Он не остановился, не повернул головы.
— Эстер, ты знаешь почему.
— Нет, — настаивала она.
— Жди меня дома, — сказал он. — Пойди посиди с Мэри Эшмол. Я приду и все тебе скажу, как только узнаю.
— Что? Что узнаешь? — настаивала она. — Что ты мне скажешь?
Они дошли до террасы. Там их поджидала Мэри Эшмол. Джон посмотрел на нее, и она отшатнулась от мрачной жестокости, написанной на его лице.
— Уведите Эстер в дом, — твердо сказал он. — Я приду за ней, как только узнаю, где Джонни.
— Но ты же не собираешься искать его в озере? — спросила Эстер.
Она засмеялась странным невеселым смехом.
— Ты же не думаешь, что он выпал из лодки?!
Он не ответил ей. Все той же усталой походкой он пошел, склонив голову, на конный двор. Мэри и Эстер услышали, как он позвал конюха, и в абсолютном молчании ждали, пока те двое не показались на аллее снова. Джон нес длинный шест для обрезания деревьев с кривым ножом на конце. Конюх нес сеть, которой они обычно закрепляли горшки в повозке. Ещё у него в руках был моток веревки.
Мэри Эшмол протянула руку и положила ее на ледяную руку Эстер.
— Держитесь, моя дорогая, — неубедительно проговорила она.
Джон промаршировал к озеру, как будто ему там предстояло выполнить неприятную и тяжелую, но важную работу по саду, к примеру, подстричь живые изгороди или выкопать канаву. Подручный конюха только раз искоса глянул на его суровый профиль и ничего не сказал.
Джон подошел к самой оконечности причала и протянул к лодке шест с крючком на конце. Лезвие почти дотянулось до фалиня, и со второй попытки Джон смог подтянуть конец к себе.
— Жди здесь, — сказал он помощнику и вошел в лодку.
Он выгреб на середину озера, там поднял весла в лодку, а сам стал смотреть вниз. Очень бережно, с огромной тщательностью он перевернул свой шест ножом вверх и опустил его в воду, стараясь прощупать дно. Ничего не обнаружив, он сделал гребок в сторону и повторил весь процесс, расширяя круг.
Паренек-помощник, который сначала был охвачен ужасом от такой работы, скоро заскучал и начал беспокойно ерзать, но ничто не могло нарушить напряженную сосредоточенность Джона. Он не думал о том, что может обнаружить. Он даже не думал о том, что, собственно, он делает. Он просто заканчивал круг, потом сдвигал лодку и расширял исследуемую площадь, будто выполняя некое духовное упражнение, как католик, перебирающий четки, будто то, что он делал, могло каким-то образом отогнать беду. Будто выполняемое действие само по себе не несло никакого смысла, но тем не менее его следовало выполнить в качестве охраняющей предосторожности.