Земля наша велика и обильна...
Шрифт:
Ротмистров хмыкнул.
– Не просто мощный!
Дятлов повернулся к нему всем корпусом, а из-за его спины Ольхин деликатно пояснил:
– Военная мощь Китая постоянно растет. Потому американцы вынуждены постоянно добавлять к своему флоту у берегов Тайваня все новые корабли и подводные лодки. Но когда-то наступит момент, что китайцы будут спускать на воду авианосцы и подводные лодки быстрее, чем это делает Америка! И тогда ей придется действительно худо.
Я слушал их голоса, достаточно злорадствующие, что понятно, самому тоже приятно, что вот начинают давать отпор этому зарвавшемуся тупоголовому ублюдку с крылатой ракетой в волосатой лапе гориллы.
Вадим сказал с подъемом:
– Японские острова Мариама и Гуам все еще захвачены Америкой у Японии! Япония это помнит тоже. И напоминает так же часто, как и про Курилы. Так, Борис Борисович?
Я отмахнулся.
– Не о том сейчас надо думать. Беда, как вижу, подкралась совсем неожиданно. И с той стороны, откуда не ждали.
Игнатьев поинтересовался:
– Беда? Я пока вижу беду для Америки, чтоб она издохла, проклятая!
– Беда в том, – сказал я, – что совсем не вовремя обнаружили эти полезные ископаемые… да еще целое подземное море нефти!.. И так Сибирь безлюднеет, на нее уже поглядывают эти соседи…
Игнатьев еще не врубился, а Бронштейн, Ротмистров и Дятлов посерьезнели, насупились.
– Ну не настолько же это серьезно, – сказал Дятлов с неудовольствием.
– Разве? – спросил я горько. – А давайте скажем прямо: если сегодня Япония высадит свои войска – пусть крохотные! – на Курильские острова и даже на Сахалин, мы не сможем их защитить. Более того, если захватит Владивосток… впрочем, и все Приморье, как уже захватывала в Гражданскую, мы разве сможем дать по зубам, как делали раньше? Вообще ничего не сможем. Оботремся и будем протестовать. Будем обращаться в международные суды… Понимаете?
Ротмистров проворчал:
– Понимаем. В суды обращается слабый. Сильный посылает флот и утюжит крылатыми ракетами.
– Вот-вот. Сколько бы мы ни говорили о международной юстиции, но в мире по-прежнему прав тот, у кого больше пушек.
Дятлов сказал невесело:
– Если введет свои войска Китай, мы тоже ничего не сможем сделать. Моральный дух наших солдат надломлен… как у всего народа. А дух китайских солдат силен. Их страна на подъеме! Они верят в свою правоту, в правоту своих руководителей.
Ротмистров со злостью стукнул кулаком по краю стола:
– Черт! Я еще помню, как мы помогали нищему голодающему Китаю, который весь из крохотных деревень и рисовых полей, где полуголые крестьяне сажают рис… А что теперь? Могучий индустриальный Китай, выпускающий современнейшие компьютеры и снабжающий ими весь мир, смотрит на Россию… эх!..
– С брезгливой жалостью? – подсказал Игнатьев.
– Хуже. Как на пустое место. Да-да, как на пустые земли, куда пора… уже пора!.. начинать вторжение. Нет, даже не вторжение, это слишком лестно для России, это подразумевает сопротивление, а на самом деле произойдет попросту заселение наших земель.
Я взглянул на часы.
– Ого, у меня встреча с делегациями из Новосибирска. Ребята, продолжайте без меня, вынужден вас покинуть.
– Наша ячейка? – поинтересовался Игнатьев.
– Да, – ответил я с гордостью. – Сами создали, теперь вливаются в нашу партию. Ладно, занимайтесь нашей текучкой, но не забывайте, что интересы России – вовсе не писсуары на Тверской!
ГЛАВА 12
С делегацией управился
Японцев, понятно, ни одного: у них уровень жизни гораздо выше, переселяться на Дальний Восток не горят желанием, но это вовсе не значит, что не зарятся на его богатства. Еще как зарятся, разве что не так откровенно, как Китай.
Я стискивал ладонями виски, попросил Юлию сделать крепкий кофе, выпил, обжигаясь, залпом, в черепе посветлело, а кровь пошла по жилам горячая, как расплавленное железо. Сердце бухало часто и сильно. Я не мог сидеть, вскакивал, метался взад-вперед и снова бросался в кресло, шарил по новостным сайтам, жадно вчитывался в скупые строки сообщений о встречах, переговорах, торговых договорах, совместных проектах, стараясь увидеть быстро меняющуюся картину. Если бы меня застал за таким занятием Лукошин, он бы заявил сурово, что настоящий патриот должен думать о борьбе с продажными партиями демократов, что дружно рвутся к власти, искать пути, чтобы ставить им палки в колеса, а не глазеть на то, что делается в чужом мире, но я-то ч у в с т в у ю, что будущее России решается сейчас там, а не перед зданием мэрии, где старушки протестуют против установки писсуаров рядом с Мавзолеем Ленина.
Явился с распечаткой материалов Игнатьев, с любопытством покосился на каскад географических карт на экране.
– Мы на редколлегии все закончили. Посмотрите, что получилось. Это общие, так сказать, тезисы, но, как ядро, пойдет. Кое-что можно, конечно, убрать, я сделал с запасом.
Я отмахнулся.
– Позови Беловича. Он у нас специалист по этому вопросу. Заодно утрясешь и организационные.
– Можно звякнуть от вас?
– Давай, – ответил я безучастно.
Белович пришел буквально через минуту, бодрый и жизнерадостный, тоже взглянул на экран, заявил с апломбом:
– Ага, заинтересовались будущей схваткой гигантов?.. Проблема в том, что Штатам нужны громадные средства на перетягивание каната с быстро набирающим мощь Китаем, нужен новый технологический прорыв. Однако для нового, уже последнего скачка в противоборстве нельзя размещать фабрики по производству компьютеров и других высокоточных производств в Китае! Но и в Штатах невыгодно…
Игнатьев фыркнул:
– Хотите сказать, что выгодно в России?
– А почему нет? – ответил Белович задиристо. – Мы хотя бы белые!
– Мы не белые, – хладнокровно сказал Игнатьев. – Мы – пьяные. А пьяный – хуже негра. Пьяный даже топор уронит на ногу, чего негр не сделает. Или кувалду, что для нас сподручнее. Не-е-ет, надо смириться, что еще долго будем сырьевым придатком. Что делать, но все-таки это не самое худшее. Да, будем добывать сырье, но постепенно начнем строить на месте заводы по переработке, самой Америке выгоднее перевозить к себе не сырую нефть, а готовые бензин, керосин, масла…
Белович поинтересовался: