Земля несбывшихся надежд
Шрифт:
Белый домик из моей мечты! Я вопросительно смотрела на него.
— Ты рассказала мне о своем белом домике как раз после того, как этот Тадж-Махал вон там был закончен, — сказал он, резко кивнув головой в сторону дома. — Так что я построил этот летний домик.
У меня слезы подступили к глазам. Да, он действительно любил меня. Только искренне любящий человек может построить летний домик в такой стране, как Малайзия. Наконец-то я нашла того, кто любил меня. Любил настолько, что построил для меня летний домик.
— Мой ответ — да, — сказала я, вытирая слезы радости. — Да, я выйду за тебя.
— Хорошо, — сказал
Однажды мы пошли на Лейк Гарденс, где прогуливались под большими деревьями, держась за руки, увлеченные друг другом, как и все влюбленные.
— Ты лучшее, что случилось со мной в жизни, — признался он под огромным деревом. Я с жадностью смотрела в светящееся лицо Люка, словно ребенок. Желая большего, но не смея попросить. Иногда мне казалось, что он слишком жесткий, как лист жести с неаккуратно обрезанными краями, и боялась порезаться, несмотря на то, что он никогда не сказал мне нет, не произнес ни единого грубого слова, в его речи никогда не было сарказма или цинизма. Тем не менее, есть в нем что-то темное, непостижимое и необъяснимое, такое место, где висит знак «Вход воспрещен». Я хорошо вижу этот знак. Слова написаны черными большими буквами на белой доске и подчеркнуты красным. В углу доски — изображение свирепых львов, которые, кажется, готовы порвать меня на куски.
Люк достал из кармана темно-синюю бархатную коробочку, открыл ее, и я увидела подвеску — бриллиант в форме сердца величиной с пятицентовую монету, сияющий в вечерних лучах.
— Это тебе, — просто сказал он.
— Я потеряю его! — завопила я, думая о бесчисленных ручных и ножных браслетах, цепочках и серьгах, которые дарила мне бабушка и которые я уже успела потерять за свою еще недолгую жизнь.
— Он уникален, — сказал Люк, и в его голосе послышалась напряженная нотка. Эта нотка вкралась очень тихо, будто старый слуга, который больше уже не стучит перед тем, как войти в комнату хозяина. Люк посмотрел в мое, внезапно ставшее испуганным лицо и быстро велел слуге покинуть комнату. Ласковыми руками он коснулся моих волос. — Мы застрахуем эту безделушку, — нежно успокаивал он, крепко взяв меня за руки. — Поужинаешь со мной?
Я молча кивнула головой. Я знала, что мама не поверит во вторую прогулку за день. Она и так уже смотрела на меня с каким-то подозрением. Мне придется очень тщательно прятать подвеску. Иногда мне казалось, что мама копается в моих вещах. И Белла говорила то же самое.
Люк наклонил голову и поцеловал меня очень нежно в губы. В этом поцелуе не было страсти, но его глаза буквально кричали о чем-то, что почти испугало меня. В поцелуе, который он подарил мне, было так же мало общего с выражением его глаз, как у мамы с папой.
— Люк? — прошептала я нерешительно.
Его рука сжала меня за талию, а голова совершенно неожиданно наклонилась. Меня целовали один раз в шестом классе во время недели сексуального просвещения, но это было в известной степени унизительно. Непрошеные губы и нахальный влажный язык, пытавшийся силой открыть мой рот, к радости кучки глазевших на это и глумившихся выпускников. Так что я была совершенно не готова к поцелую Люка. Вдруг меня захватил темный водоворот, поднимавшийся спиралью из моего желудка. Я позабыла и о длинных тенях вечернего солнца, и о прохладном ветерке, дувшем с озера, и о слабых детских голосах вдали, и о пристальных
В ушах я слышала тяжелые удары своего сердца, ноги стали ватными. А поцелуй все длился…
Когда, наконец, он отпустил меня, потрясенная, я смотрела в его лицо. Внезапность его страсти поразила меня. Она пришла из ниоткуда и исчезла в никуда. Это было так, словно внутри Люка жил другой, неистово страстный человек, которого он обычно строго контролирует. На какое-то время притворяющийся Люк сбежал и показал мне себя настоящего. От неожиданности у меня открылся рот. Он посмотрел за окно на озеро. Я закрыла рот и попыталась сосредоточиться. Люк обернулся и улыбнулся мне. Это возвращение обратно к хладнокровию и правильности было еще более заметным. Какой бы ни была его схватка с самим собой, она была им выиграна. Он наклонился и поднял упавший бриллиант.
— Да, я определенно должен застраховать эту маленькую побрякушку, — просто сказал Люк. — Пойдем, я отвезу тебя обратно, — предложил он, взяв меня за руку как-то по-братски. У него были очень теплые руки. Я не могла говорить и, сбитая с толку, покорно пошла за ним. Как может он вот так просто включаться и выключаться?
Когда я вошла, мама уже ждала меня. Я тут же увидела, что она была из-за чего-то в ярости. Она сидела на своем стуле прямо, словно штык, ее руки были плотно сжаты, но когда она заговорила, она показалась такой любезной, что я подумала, что, вероятно, ее разозлил папа.
— Где ты была? — спросила она.
— Мы ходили в парк с Анитой и Пушпой, — нервно ответила я. Такое настроение мамы пугало меня. Она была, словно вулкан, готовившийся к извержению, а я была так близко, что могла почувствовать удар горячего пара и вдохнуть резкий запах дыма.
— Не ври мне! — заорала она, вдруг вскочив со своего стула и подходя ко мне большими быстрыми шагами. За те секунды я только успела удивиться, куда же делся ее артрит. Он, казалось, был чудесным образом излечен. — Где ты была? — повторила мама, тяжело дыша. — И даже и не думай врать.
В испуге я не решалась что-то ответить. Я уже давно не видела ее такой злой. В последний раз тогда, когда она подозревала папу в том, что он флиртует с соседскими малайскими девушками, отжимаясь на заднем дворике…
— Ну, я встретила мужчину…
— Да, я знаю. Проклятого китайского ублюдка. Все в парке видели, как ты целовалась с ним посреди бела дня, как последняя шлюха.
— Все было не так…
— Как ты смеешь так позорить доброе имя нашей семьи? Это был последний раз, когда ты видела этого желтокожего негодяя. Разве сможешь ты найти хорошего парня с Цейлона, если будешь продолжать вести себя таким бесстыдным образом? Это так тебя учили себя вести?
— Я люблю его. — Пока я не произнесла этих слов, я и сама не была уверена в этом, но теперь я знала наверняка, как знаю, что мое тело каждый месяц избавляется от грязной крови. Я действительно любила его. С той поры, когда я встретила Люка, в моем сердце цвели цветы.
Мама так разозлилась, что очень хотела ударить меня. Я видела это по ее тонким губам, но, в конце концов, ей хватило одного удара, чтобы покончить со своей яростью. Она ударила меня так сильно, что я отлетела назад. Сила ее рук не перестает удивлять меня. Она с отвращением смотрела на мою неуклюжую позу.