Земля Ольховского. Тайны чужого мира. Книга вторая
Шрифт:
– Думаю, не далее двухсот километров, если иметь в виду водный путь, конечно, – проговорил я, разливая кофе по кружкам. – По данным прошлой экспедиции, Агни почти не светил в течение сорока часов, а пока не прошло и двенадцати. Мы не можем задерживаться здесь на такое время, не привлекая внимание местных обитателей, которые, наверное, сильно проголодаются в непривычном мраке…
Несколько минут мы молчали, занятые довольно ранним (для меня) завтраком, потом я приподнялся, чуть передвинул котелок с варящимся мясом – кипело слишком сильно, и добавил в него соли и сухой овощной приправы. Поставив перед спутницей на служащий нам столом другой деревянный обломок, хорошо отшлифованный волнами, тарелку с горкой пышных оладий, я открыл банку со сгущенным молоком.
– Вы были женаты, Николай Александрович? – осторожно поинтересовалась Наташа, внимательно следя за моими действиями.
– А вы как думаете? – чуть улыбнулся я, взяв свою кружку с горячим кофе.
– Мне кажется, что вы были идеальным мужем: внимательным, заботливым, нежным и дети вас, наверное, сильно любили… – задумчиво проговорила девушка. – Вашей жене, конечно, все завидовали…
– Весьма вероятно, что
– Мужчину ведь обязательно нужно хвалить? – негромко спросила моя спутница после небольшой паузы, когда управилась с парочкой оладий.
– Конечно! – с легкой улыбкой ответил я. – Но только не меня – я давно в этом не нуждаюсь!
– И у вас не возникало желание жениться опять? – задала очередной вопрос моя собеседница, быстро глянув на меня. – Вы же просто созданы для брака!
– Нет, Наташа! – невесело рассмеялся я. – Во мне есть что-то от супермена, а таким мужчинам брак совершенно не подходит! А кроме того, я много работал, часто бывал в разъездах, очень много тренировался, а все свободное время уделял воспитанию детей.
– У вас сын и дочь?
– Да! Дочь – старше вас на три года, сын – на шесть лет, – ответил я, подумав, что девчонка в курсе моих семейных дел благодаря Ивану Ильичу… – Мне много лет, Наташа. Правда, я совсем не чувствую их, но это дела не меняет.
– Я бы ни за что не дала вам больше тридцати пяти! – заверила девушка, внимательно глядя на меня. – Николай Александрович… Вам приходилось слышать высказывание: «Если ты мужчина и знаешь, что такое любовь – пожалей меня: не говори «нет»!»
– Разумеется, – сдерживая улыбку, отозвался я, убирая с огня котелок с готовым мясом и прикрывая его герметичной крышкой.
– Эта надпись обнаружена на одной из стен археологами при раскопках Помпеи. Но у нее есть и другие варианты перевода…
Помедлив несколько секунд, я поставил котелок сразу в лодку под кормовое сиденье, рядом с топливными канистрами – привычка к порядку, а после аккуратно сложил в продуктовую сумку все, что использовал для приготовления пищи. Посуду мы с Наташей вместе вымыли в ручье, и я также все сразу тщательно уложил в футляр и сунул его под одно из сидений. Подбросив в костер дров и передвинув развешанные для просушки вещи на коряге, я занялся мотором. Моя спутница пристроилась рядом на баллоне лодки, и я, заметив, что она так и осталось босиком (как сидела у костра – мой недосмотр), сразу поставил перед ней резиновые сапоги, которые лежали здесь же, на корме. Девушка обреченно вздохнула, покачала головой и принялась обуваться. Тем временем я снял колпак с мотора, вывернул свечи и проверил искру на обоих цилиндрах. Здесь все было в порядке, и тогда я промыл всю топливную систему, включая карбюратор и насос, а потом, продув цилиндры, проворачивая двигатель ручным стартером, установил свечи на место и укрепил на них колпачки высоковольтных проводов. На этот раз двигатель завелся со второй попытки, и я, дав ему немного поработать на средних оборотах (шуму и дыма было изрядно), нажал на кнопку «стоп».
– Мы сейчас поедем? – спросила Наташа.
Ответить я не успел – раздались какие-то странные квакающие звуки и следом медвежий рык Адмирала. Рванув правой рукой из левой кобуры пистолет, я выстрелил навскидку по едва различимому за костром темному силуэту величиной с хорошую лошадь. Раздался протяжный оглушительный визг, и какое-то существо рухнуло прямо в костер, подняв целый сноп искр, а потом забилось среди углей и еще горящих поленьев. Справа и слева тотчас послышались ответные квакающие голоса, бешено залаял Адмирал (что случалось нечасто), а к нам метнулось сразу с полдесятка неясных стремительных теней. Двоих справа я встретил тремя пулями каждого, и они замертво рухнули лишь в нескольких метрах от лодки. Выхватив левой рукой второй пистолет, я полудюжиной выстрелов почти в упор уложил еще двоих: один из них, отброшенный тяжелыми пулями, упал в ручей сразу за лодкой, а другой уткнул страшную морду с длинными мощными челюстями, полными острых зубов, в песок прямо у ног моей спутницы (Наташа вскрикнула, подскочила и мгновенно оказалась в лодке). Пятый обратился в бегство, и я подстрелил его уже за костром – этот, получив пулю в гребенчатую спину, рухнул на песок и тоже стал кататься по нему с пронзительным визгом. Теперь в ответ раздался свирепый чудовищный рев – даже мой отважный пес на мгновение замолчал – и следом послышалась тяжкая поступь, от которой, похоже, задрожала земля. Сменив магазины пистолетов и дослав патроны в стволы, я сунул оружие в обе кобуры и потянулся за крупнокалиберным ружьем. Снова раздался страшный рев, и рычавший, ощетинившийся Адмирал сразу прижался к моим ногам, а потом я увидел метрах в двадцати правее костра едва различимый в красноватом мраке массивный продолговатый силуэт размером с трехэтажный дом. В это мгновение мне почему-то вспомнился один из моих любимых книжных героев – охотник на львов и слонов, которому случалось, защищая себя, стрелять в темноте, почти не видя мушку на стволе собственного ружья… А еще я сразу понял, что такого колосса не свалишь даже несколькими пулями весом в девяносто граммов, и действовать нужно будет иначе…
– Держите Адмирала, Наташа! – крикнул я и отбежал на несколько шагов вправо.
Девушка наклонилась из лодки и послушно ухватила пса за шкуру, а я пробежал еще с десяток шагов. Чудовище сразу заметило меня и немедленно шагнуло в мою сторону, тут же сократив расстояние между нами на несколько метров. В темноте я разобрал огромные челюсти, размером с хороший диван и длинные кинжаловидные зубы (каждый больше моего любимого ножа с клинком в тридцать сантиметров длиной). Монстр сделал еще один громадный шаг, и я выстрелил шесть раз подряд (все содержимое подствольного магазина), передергивая скользящее цевье и отступая после
– Этому повезло больше – есть шанс поправиться, тем более, что вода и пища прямо под носом… – спокойно констатировал я (недавняя свирепая атака местных хищников как-то даже не вывела меня из себя), а потом перевел взгляд на свою спутницу, сидевшую на носу – вид у нее был не слишком бодрый. – Вы чем-то расстроены, Наташа?
– Нет, все в порядке! – отозвалась девушка, и по ее тону я сразу догадался, в чем дело. – Не обращайте внимания…
Запустив двигатель, я включил передний ход и осторожно прибавил обороты – плавание под мотором в темноте не слишком приятная вещь и требует предельного внимания. Правда, сейчас резкий контраст между водой и светлой песчаной полосой пляжа несколько облегчал ориентировку, но я, тем не менее, решил до времени ограничиваться средними оборотами двигателя.
III
Через несколько километров песчаный берег стал постепенно уклоняться на юг, и теперь стало окончательно ясно, что мы находились в обширном морском заливе, лежащем за пределами района, исследованного предыдущей экспедицией. Придерживаясь средней скорости около двадцати километров в час, я время от времени сбрасывал обороты до минимальных и промерял веслом дно (вот где пришлось пожалеть, о том, что я пренебрег ручными эхолотами) – глубина, впрочем, везде превышала двухметровую длину весла, и можно было без опасений двигаться на прежнем расстоянии от берега. Моя спутница, все еще закутанная в плед (так и не успела одеться), перебралась с носового сиденья на дно лодки, прислонилась к теплому баллону и, кажется, задремала. Причины резкой смены настроения девчонки для меня не были загадкой: та легкость, с которой я разделался с напавшими на нас местными хищниками (никогда до этого не увлекаясь охотой), была немедленно перенесена ее богатым воображением на мир людей… Впрочем, для меня было куда более важным не ее отношение ко мне, а то, что она совершенно не пострадала на протяжении последних сумасшедших суток. Через час с небольшим, огибая низкий песчаный мыс и сильно снизив скорость из опасения наскочить на мель, я с удовлетворением обнаружил, что берег далее резко поворачивает на запад – теперь, без сомнения, мы вышли в само Восточное море. Поколебавшись несколько минут, я решил удалиться от береговой линии на пару километров, где можно будет не следовать ее изгибам и двигаться на гарантированно большой глубине, а нужное направление удерживать с помощью компаса. Приподнявшись, я взял вещевую сумку, расстегнул молнию одного из карманов (всегда знал, что где у меня лежит) и вытащил наручный компас со светодиодной подсветкой. Застегнув кожаный ремешок на правом запястье, я направил лодку на запад и стал понемногу прибавлять ход, постепенно отдаляясь от берега (Восточное море располагалось вовсе не строго с востока на запад). Через несколько минут я взял градусов на пять-семь правее и прибавил обороты двигателя до максимально возможных в обкаточном режиме, продолжая внимательно следить за окружающей обстановкой – видимость на воде была несколько лучше, нежели на суше, но все равно не превышала двадцати-тридцати метров. Разумеется, никаких ориентиров для оценки скорости на глаз здесь не было, но я предполагал (исходя из собственных наблюдений сделанных еще при ярком свете), что она близка к тридцати километрам в час. В некоторой степени о скорости моторной лодки можно судить и по характеру кильватерной струи, которая, впрочем, является довольно индивидуальной для каждого типа судов, а значит, требует предварительных специальных наблюдений и замеров, но я, понятно, не делал их и не мог теперь ориентироваться на особенности пенного следа за кормой. Теплый встречный ветерок, легкое покачивание лодки на длинных очень пологих волнах и ровный гул мотора действовали усыпляюще – Адмирал, растянувшийся у моих ног, уже давно не поднимал головы, а Наташа на носу лишь пару раз пошевелилась, устраиваясь поудобней. Несколько раз и я, несмотря на весьма жесткий самоконтроль, ощущал небольшие (длительностью в несколько секунд) провалы в сознании. В таких случаях, если есть возможность, лучше всего остановиться и хорошо отдохнуть, чтобы не подвергать дополнительному риску себя и пассажиров, вот только в нынешних условиях я не мог позволить себе такую роскошь, как сон…
Более двух часов я вел лодку в прежнем режиме, лишь время от времени снижая обороты (как того требовала обкатка) двигателя ниже средних, а потом стал брать чуть правее прежнего курса, чтобы приблизиться к берегу – по моим подсчетам, устье реки Ледниковой теперь уже могло находиться неподалеку. Завидев прямо по курсу какую-то неясную тень, я резко взял еще правее, и через секунду вдоль левого борта с глухим шелестом (пройдя вплотную к баллону) пронесся большой черный предмет треугольной формы, а спустя мгновение сильный удар в районе кормы отбросил лодку в сторону. Адмирал мгновенно вскочил и зарычал, оглядывая взволнованную огромным телом поверхность воды вокруг нас.