Земля Ольховского. Тайны чужого мира. Книга вторая
Шрифт:
– Володя, давай на берег! – распорядился я. – А вы Наташа достаньте полиэтиленовую пленку, обе аптечки и остаток питьевой воды!
Через несколько минут мы уложили нашего юнгу лицом вниз на расстеленный прямо на песке полиэтилен. Бегло осмотрев торчавшую из средины задней части голени короткую стрелу, я невольно покачал головой – похоже, что здесь было не обойтись одной перевязкой. Вынув из ножен на поясе более легкий нож, я осторожно разрезал голенище и стянул сапог.
– Зря вы так с сапогом, Николай Александрович! – пробормотал Володя, дергаясь от боли.
– Ничего! Зашьешь на досуге! – отозвался я, разрезая и пропитанную кровью штанину.
Растворив в кружке с водой «марганцовку», я осторожно обмыл кровь тампоном из стерильного бинта вокруг наконечника
– А теперь давай, юнга, в лодку и переодень штаны! – сказал я, помогая парнишке подняться.
– Наступать-то можно? – спросил он, стоя на одной ноге.
– Можно. На пятку! – отозвался я, укладывая медикаменты и инструменты в аптечку. – Но особенно не усердствуй!
Выпрямившись, я глянул на залив и, заметив в его глубине какое-то движение, быстро вынул из рубки бинокль и поднес его к глазам. От устья недавно покинутой нами реки в нашу сторону двигалось несколько больших весельных лодок, своим видом напоминавших индейские каноэ.
– Отплываем! – сказал я, опуская бинокль. – Минут через сорок наши новые знакомые будут здесь!
Мне пришлось самому сполоснуть в море сапог нашего юнги и протереть слани в рубке – Наташа не выносила вида крови. Через несколько минут мы покинули это место, и я, вновь посмотрев в бинокль на наших преследователей, отметил, что они успели проплыть более километра – их посудины отличались, видимо, превосходной ходкостью.
Лодка вновь с трудом набрала ход – двадцать шесть километров в час по неизвестно как выставленному спидометру. Мы так и не успели наполнить бачки пресной водой, а до ближайших ее источников (если ничего не изменилось за сотню с лишним лет) было более пятидесяти километров. От волнений и тягот мои молодые подчиненные, уже давно хотели пить: оба все время поглядывали на груду дынь в носовой части рубки и ведро с апельсинами.
– Ешьте! – улыбнулся я, продолжая внимательно следить за поверхностью воды по курсу лодки. – Володя немало пострадал за все это, да и мне пришлось потрудиться – будем считать, что мы заплатили сполна!
Наташа сразу взяла по большому апельсину для себя и для брата, а потом предложила очистить плод и мне, но я покачал головой и отломил от здоровенной, лежащей у меня прямо под ногами грозди довольно крупный спелый банан. На вкус он оказался ничуть не хуже, чем в привычном нам мире, и я без особых колебаний через минуту потянулся за следующим плодом. Пару раз оглянувшись назад и бросив взгляд через раскрытые кормовые двери, я не заметил преследователей, хотя почти не сомневался, что на ближайшей стоянке они не заставят себя слишком долго ждать… Мне подумалось, что эти люди, должно быть, убеждены в нашем прибытие с запада, и нам это на руку – едва ли они станут теперь искать пришельцев на востоке.
Минут через тридцать я снизил обороты до двух тысяч в минуту, в рубке сразу стало
– А если сломается мотор… – держа в руке очередной апельсин, вдруг спохватилась Наташа, с беспокойством глядя на меня. – Они же нас сразу догонят…
– Тогда этим ребятам сильно не повезет! – ответил за меня Володя, которого почти не беспокоила полученная рана (ледокаин все еще действовал), а потом обратился уже ко мне. – Научите меня драться, Николай Александрович?
– Я тоже хочу стать вашей ученицей! – немедленно вмешалась и моя помощница. – Я даже в кино подобного не видела – двадцать человек вокруг вас просто упали почти одновременно!
– Обсудим эту серьезную тему немного позднее! – улыбнулся я в ответ. – У нас пока хватает текущих проблем, и не время создавать новые!
Нельзя сказать, что меня самого не волновала возможность поломок двигателя, который работал на старом топливе в довольно напряженном режиме. По внешнему виду и отчасти по звуку, я мог сказать, что он наработал не более ста пятидесяти – двухсот часов, а его реальный моторесурс был в несколько раз выше. Впрочем, от поломок не застрахован и новый мотор, так что оставалось лишь положиться на удачу, большой набор запчастей и мои знания двигателей внутреннего сгорания.
– Николай Александрович! – вновь обратился ко мне наш юнга. – А сколько нужно тренироваться, чтобы драться так, как вы?
Я невольно улыбнулся и покачал головой – на подобные вопросы не бывает конкретных ответов, как и на беспредметные споры о том, какой вид боевого искусства самый лучший…
– Он у нас еще дурачок совсем! – рассмеялась моя помощница.
– Это ваше семейное дело, Наташа! – отозвался я на не слишком-то тактичное заявление с ее стороны. – И нет нужды посвящать меня в него…
Парнишка обиделся на сестру и отвернулся, девчонка поняла, что хватила через край, и начала было просить прощения, но он лишь отмахнулся – надо было дать ему немного успокоиться. Тем временем я прибавил обороты – лодка вышла на глиссирование, и от шума двигателя стало не до разговоров. Я продолжал вести лодку примерно в сотне метров от берега, который здесь представлял собой все тот же пологий песчаный пляж и зеленую стену местного леса за ним. Наш юнга после всех сегодняшних переживаний скоро задремал под легкое покачивание моторки на длинных пологих волнах и ровный гул мотора. Его сестра в этот раз не последовала его примеру – сидела прямо и время от времени с беспокойством поглядывала на меня, вероятно опасаясь, что мое мнение о ней изменилось не в лучшую сторону. Придерживая штурвал (он вовсе и не рвался из рук), я одновременно стянул правую перчатку, взял помощницу за руку и осторожно пожал девичьи пальцы, за что немедленно получил в ответ благодарную и восторженную улыбку…
Теперь и Наташа начала дремать, а потом опять приспособила под голову заранее приготовленный плед. В течение последующего часа ничего не происходило – характер берега не менялся, море оставалось по-прежнему спокойным, и меня самого стало клонить в сон – сегодня я поднялся намного раньше привычного, не говоря уже о том, что при таких физических нагрузках дневной отдых для меня был просто необходим. Ровный гул двигателя вдруг изменился – он резко сбросил обороты и немедленно набрал их вновь. Я внимательно прислушался, но на протяжении почти четверти часа все казалось совершенно нормальным. Скоро наша моторка вышла в залив Тихий – наиболее удаленное место, которое обследовала экспедиция Ольховского на своих складных лодках из полярного снаряжения. В залив впадало сразу несколько мелких речек и с десяток ручейков – проблем с пресной водой здесь не было. Я направил лодку к западной оконечности залива – она представлялась мне более безопасной, потому что можно было заранее увидеть возможных преследователей. Мотор снова сбросил обороты и набрал их, а через пару минут дал сразу серию перебоев. Проснулась Наташа и с беспокойством глянула на меня, а за спинкой моего кресла зашевелился Володя. Лодка резко потеряла ход, а обороты двигателя упали до полутора тысяч в минуту.