Земля от пустыни Син
Шрифт:
О промокших Таниных ногах узнают все: и родственники, и знакомые, и соседка-медсестра, которая живет в квартире слева и приходит иногда делать бабушке уколы. Все-все должны знать всё-всё: ведь главная виновница — непутевая Майя Михайловна, у которой «на уме только наряды, подруги и развлечения». Николай Семенович тоже втянут. Он безнадежно машет рукой: зачем было ходить гулять с Майей Михайловной, от нее только этого и можно ждать.
Но эта тяжелая зима кончается. И ближе к лету Николай Семенович все-таки получает развод.
— Их сегодня развели, — говорит Костя, положив телефонную трубку
— А где Майя Михайловна?
— Не знаю. Не сказала. Дома ее нет. У кого-то из знакомых, наверное…
Ни он, ни Таня не знают, что теперь будет, и сидят притихшие. Даже друг другу нечего сказать.
— Наконец мой Нёмочка сможет хоть немного пожить для себя, — говорит Тане Маргарита Петровна по телефону. Она довольно хихикает: — Мой сын опять свободен! Наконец-то.
Через несколько дней, когда Таня с Костей приходят в очередной раз, Маргарита Петровна встречает их и, сидя в кухне на топчане, который в какой-то момент заменил диван, рассуждает как бы сама с собой:
— Сейчас, по крайней мере, он сядет за свою диссертацию. Ведь она, — бабушка многозначительно поводит глазами в сторону, имея в виду Майю Михайловну, — не дала ему закончить ее. А теперь он сможет работать наконец! У него была не жизнь, а каторга с этой женщиной. Он не был счастлив ни одного дня. Разве можно было так жить?
Таня не знает, как нужно жить. Но приходить в дом к родственникам больше не хочется — все сидят по своим комнатам и стараются без надобности не попадаться на глаза друг другу.
Костя тоже что-то говорит Тане про отцовскую диссертацию. Но ей не верится в это.
У Майи Михайловны опухшее лицо, как после долгих рыданий, хотя их никто не видел и не слышал. Она даже улыбается при виде Кости и Тани.
— Ну что ж поделать, — говорит она Тане, зазвав к себе, — нужно жить! Вот так, моя дорогая…
И она повторяет все опять и опять: и про институт, и про фронт, и про партбилет, и про операцию предстательной железы, которую перенес Николай Семенович не так давно, а она бегала в больницу каждый день и дежурила там безвылазно… О последнем Таня из уст Маргариты Петровны слышит другую версию: «Бегала, конечно, в госпиталь, чтобы гулять там целыми днями в парке! Ей ведь главное — свежий воздух и книжка!» Ой, голова от всего распухнет! Поэтому когда бабушка звонит в очередной раз и приглашает на субботу в гости, Таня тут же находит первую пришедшую на ум причину, чтобы отказаться:
— У Кости в понедельник семинар, он будет готовиться.
— Приходи одна.
— А у меня в воскресенье экскурсия от «Интуриста», учу текст, — приходится солгать еще раз.
Слышно, как бабушка на другом конце провода недоверчиво хихикает, и от этого Тане становится еще более стыдно.
— Понимаешь, каждый раз я должна так искусно, так погано врать! — жалуется она Косте.
И оба не могут придумать ничего другого.
Один раз, уже после лета, Николай Семенович звонит Косте и довольно церемонно и пространно объясняет, что Маргарита Петровна и он будут рады видеть у себя Костю и Таню. Они приходят вечером — «в гости» к Николаю Семеновичу и Маргарите Петровне. Майи Михайловны нет дома, и о ней больше не упоминается.
В
— Я пригласил вас, чтобы сказать…
Таня смотрит на полное торжественности лицо свекра, на его сияющие, помолодевшие глаза. И вдруг до нее доходит смысл произносимых им сейчас слов: свекор женится! Нет! Он уже женился! А их пригласил, чтобы сообщить об этом.
Маргарита Петровна сидит с краю и улыбается, глядя на Николая Семеновича. Она ничего не говорит — только смотрит на него любящим взглядом матери.
Таня опускает лицо, и ее глаза ловят толстый палец свекра, на котором поблескивает обручальное кольцо…
Они с Костей едут домой на метро и всю дорогу не произносят ни слова. А что, собственно, сказать?
Уже вечером, когда ложатся спать, Костя, почесывая затылок, смущенно говорит:
— Я думал, что у отца будет все по-другому…
— Это — как?
— Ну… что ему действительно нужна свобода, чтобы дописывать свою научную работу… Мне казалось, что для этого он разводится. А если в рубашках дело…
Он замолкает, но Таня понимает, чего он не договаривает.
8
Николай Семенович переезжает к своей новой жене.
Скучно описывать все перипетии, связанные с «квартирным вопросом». Но наконец, после долгих переговоров, предложений и вариантов, после яростного дележа имущества — то есть, телевизора, холодильника, шкафа с книгами, дивана, — когда все уже забыли о соблюдении приличий и в выражениях не стесняются, после сведения финальных счетов, когда каждый персонаж добавляет последние штрихи к автопортрету и портрету другого персонажа, вопрос решается, и бывшая квартира остается все-таки Майе Михайловне и Севе.
Костя едет проведать бабушку на новом месте и возвращается расстроенный.
— Плохо ей там, — рассказывает он Тане.
— Но там, кажется, три комнаты?
— Дело же не в комнатах… Здесь она чувствовала себя хозяйкой.
— А там?
— А там, — Костя тяжело вздыхает, — у нее есть только отведенное ей место… И она просто сидит за столом и молчит. Представляешь, каково это ей?
— Ей запрещают говорить?
— Ну… не запрещают, конечно, но… И отцу тоже, кажется, не развернуться.
— Так что же все-таки происходит?
— Не знаю… Плохо все…
В начале мая, на праздник Победы, жена Николая Семеновича выражает желание видеть у себя Костю и Таню — именно так приглашает их Николай Семенович к себе.
Когда они приходят, в незнакомом доме полно незнакомых людей, которые даже не делают вид, что хотели бы с ними познакомиться: безразлично протягивают руку и тут же отворачиваются, чтобы поговорить друг с другом или с Любой — так зовут новую жену. Костя знает, что девятое мая для отца — это всегда большой праздник: он ушел на фронт добровольцем и воевал до конца. Но здесь собрались, кажется, не для него, а просто потому что праздничный день и хочется провести его весело. И, кажется, лишь родственники и знакомые Любы. Во всяком случае, никого из прежних друзей отца Костя среди них не видит.