Земля потерянных судеб
Шрифт:
– Что не так?
Офицер брезгливо поморщился.
– Все не так…. А я думаю, чего ты такой уверенный? Ходишь тут, улыбаешься. Это сколько же наших ты положил!?
– Не считал, – сухо бросил Хаук, на всякий случай оценивая количество возможных противников.
– А не врут слухи, что ты вот в этой самой клетке с этими тварями рос?
– Они не твари – так же сухо поправил Хаук. – Слухи правдивы, но приукрашены.
Офицер вдруг погрустнел.
– Да убери ты свой тесак… насмотрелся я. Ненавидишь
Хаук убрал меч. Он отлично понимал, что человек стоявший перед ним смертельно устал от того груза, что лежал на его плечах.
– Нет больше ненависти… все ушло. Владыка мертв, и душа будто онемела. Ничего не чувствую. А ты?
– Ладно, парень, я вижу, что ты дружишь с головой. Не будем ворошить прошлое. Ты воин, я воин… наше дело исполнять приказы. Старый урод подох, и я этому безмерно рад. Ты уж поверь.
– Я видел, точный был выстрел, – заметил Хаук не без тени сарказма.
– Кто-то должен был это сделать, – смутился офицер. – Одна благодетель в моем списке грехов….
– Если немного повезет, скоро у меня все будет по-новому, – вздохнул Хаук.
– Да будет так! – воскликнул офицер.
– Не думал, что мы… найдем общий язык.
Офицер протянул руку, которую Хаук без колебаний пожал.
– Мое имя Дорн. И я, как солдат черной гвардии не испытываю особых иллюзий. Но, если мы переживем завтрашний день…. Как бы то ни было – я рад знакомству.
Хаук неожиданно для себя улыбнулся. Этот человек понравился ему.
– А я рад, что нам не пришлось встретиться в бою, – искренне ответил он.
– Поверь, я рад этому не меньше, – признался Дорн.
Офицер чуть расслабился и вздохнул полной грудью. Внешне он был спокоен, но внутреннее волнение всегда труднее скрывать. Да что там, Хаук и сам чувствовал, что сердце его не на месте. Поняв, что диалог подходит к логическому концу, Хаук спохватился.
– Забыл сказать…. Мне приказано оставаться здесь до утра. Я тихонько погощу у вас, пока его величество не прибудет в войска.
– Вот как? Что ж, я думаю, тебе нечего тут опасаться. Тем более с такой охраной. Главное – не ходи в подземелья и не распространяйся особо, кто ты есть. В замке много свободных покоев, так что, милости просим. Правда прислугу придется поискать. Попрятались….
– Не важно. Кровать, на которой есть простыня – уже роскошь.
– Это точно! – рассмеялся Дорн. – Но, на всякий случай запри дверь. Тут слишком быстро все поменялось. Я, конечно, предупрежу своих ребят, что в замке гости. Но кто знает? Всякое бывает.
– Спасибо, – гость слегка склонил голову.
– А можно вопрос, Хаук?
– Валяй.
– Это, конечно не мое дело, но чем провинился ты?
– Тут тайны нет… – Хау пожал плечами. – Поскольку договор истек вчера, за этот бой мне обещали в качестве платы трофеи и долю от добычи.
– Нормальная практика.
– Все по-честному. Вот только, я попросил в качестве трофея пару десятков рыцарей.
Дорн, когда понял, на пару мгновений потеряв дар речи.
– Подожди… Правильно ли я услышал? Ты попросил в качестве трофея двадцать четыре черных рыцаря? Личную охрану владыки!?
– Все так – подтвердил Хаук не моргнув глазом.
Дорн приподнял шлем и потер переносицу пальцем.
– Боюсь спросить, зачем?
Хаук уткнул взгляд в землю.
– Объяснить это в двух словах не получится. Просто… долги нужно отдавать.
– Кажется, я тебя понял… время не всегда лечит?
– Да, пожалуй.
– И ты готов ради них рискнуть?
– Я жил ради мести. Убивал ради мести. Теперь все, свободен…. Как бы там ни было, и чтобы не решил наш монарх, я разделю их судьбу с радостью. Это в моих силах.
Хаук сказал это так просто и искренне, что капитан черной гвардии вновь задумался. Он гадал шутит ли молодой наемник или говорит правду. Но, решив, что такими вещами не шутят, спросил:
– Парень, а сколько тебе лет?
– Двадцать шесть примерно.
– Мне почти сорок, и на этом свете мало что держит, но…. Признаться честно, даже ради благородной цели я пока не готов умереть.
– Ты же воин.
– Да, безусловно, и смерть – это часть нашей… жизни. Как бы странно это ни звучало.
– Такова суть вещей…
Дорн глубоко вздохнул, и привычным движением стряхнул пыль с мундира.
– Ты должен знать, как в королевской армии поступают с пленными. Скажи, что может ждать офицера черной гвардии, каторга или эшафот?
Хаук пожал плечами. Его интересовал тот же вопрос.
– Еще есть время насладиться жизнью, – резонно заметил Хаук.
– Да. Но я шкурой чувствую, как оно уходит, – лаконично отметил Дорн.
Хаук покосился в сторону клетки. Он решил, что пора задать Дорну вопрос, ради которого и состоялся весь этот диалог. Но Дорн начал первым:
– Его имя Хорст. Кузнец.
– Кузнец? Чем же он провинился?
– Ничем. Владыке повод не был нужен.
– Тогда, почему бы тебе их не выпустить?
– Да выпустил я. Странно, что он не свернул мне шею. Обессилил, совсем, бедолага. Видишь ли, я не был с ним добр. И с его семьей тоже.
– И как?
– Никак – Дорн попытался отгрызть сломанный ноготь, но сделал только хуже. Он нервничал, когда говорил о кузнеце.
– Почему он не уходит? – удивился Хаук.
– Спроси сам. Что мог – я сделал: принёс еды и воды. Накинул полог на клетку.
– Можно поговорить с ним?
– Попробуй. Раньше он был куда общительнее. Ну, до того, как повелитель нашел его семью и притащил волоком в замок. Удивительно, что все они живы и почти невредимы.