Земля предков
Шрифт:
– Вот я и говорю: рано тебя хускарлом сделали, – заявил Медвежонок. – На стены он и не попер бы. Отошел и ждал, изготовившись, когда мы сами наружу вылезем. Выходит, нам с ним так и так в поле биться бы пришлось, а для засады, чтоб ты знал, лучшего времени и места нет, чем когда вражье войско со всех ног мимо тебя спешит дом свой оборонять.
– Умно! – признал Харра.
– То-то! Учись, малый, пока жив!
– Если вы наговорились, то давайте двигаться, пока всех собак здесь не разбудили, –
– Тремя десятками – на Водимирову крепость?
– Стрекозка! Что с тобой? Когда мы крепость франков брали, нас, помнится, всего девять было. Не боись! Телят твоих на стену умирать не погоним!
– Если хёвдинг велит, я на стену хоть в одиночку пойду!
Это кто у нас такой храбрый? Ну да, сынок Трувора, разумеется, понимает по-скандинавски.
Договаривали они уже на бегу. Сколько бы народу ни оставил Водимир на своем подворье, лучше застать их сонными, а не с луками на стенах.
В крепости было тихо, если не считать негромкой переклички часовых. Судя по голосам, их было четверо и располагались они по углам крепости. Но я подозревал, что этой четверкой численность охраны не ограничивается. Мне помнилось: у ворот тоже парочка имелась. И тот отрок у калитки, что выпускал меня искупаться.
Мои бойцы уже приготовились сооружать «живую лестницу» – для крючьев с веревками стена была высоковата. Я сделал знак: погодите. И двинулся к калиточке. Вдруг удастся проникнуть внутрь дуриком?
Ну-ка…
Я пнул пару раз калитку и, услыхав, как с той стороны завозились, отбарабанил заковыристый ритм.
Нет, не сработало. Не открылся сезам.
С той стороны откашлялись и поинтересовались хрипло:
– Кого там мавки пригнали?
– Я это! – невнятно буркнул я. – Открывай давай!
– Я – это кто? – не повелся хрипатый. – Имя назови или проваливай.
К этому вопросу я был готов.
– Задорей, ешь тя опарыш! Отпирай, пока не осерчал!
– Задорей? А мы думали: ты сбег…
Калитка отворилась, и сторож, приземистый дядя с седой бородой, уставился на меня.
– А где Задорей?
Сильный вопрос.
– Там, – показал я на небо и двинул дядю рукоятью Вдоводела промеж глаз. Потом отодвинулся, пропуская Палицу и Гуннара. Скандинавы в темноте видят лучше меня, а территория им тоже знакома.
– Медвежонок, Скиди, Тьёдар, Гуннар – зачистите стены, – прошептал я, очень надеясь, что наш с дядей диалог не встревожил стражу на стене. – Тови – ты с ними. Брат, как закончишь – крикнешь совой. И сразу – в княжью часть терема. Гуннар покажет, где. Харра! Когда Свартхёвди даст знак, проверишь двор, конюшни и прочее. Палица, на тебе – большой дом воинов, гридница, по-здешнему. С тобой – Хавур, Тови и Траусти. Присмотрят, чтоб не сбежал никто. Виги, ты со мной в караулку. Начали!
Свартхёвди и его тройка разбежались к башенкам – снимать часовых, а я с приемным сыном вломился
И никого! Это что же? Дядька ворота в одиночку сторожил?
Не совсем.
Из-под лавки на меня с рыком кинулась здоровенная, размером с ирландского волкодава и такая же лохматая псина. Я сбил ее на лету, но неудачно. Завизжала, как зацепившая гвоздь циркульная пила.
Всё. Конец режиму молчания. С дальней стороны двора тут же залилось лаем еще несколько собак. В конюшне заржали кони…
– Чужие! К оружию! – завопил часовой на дальней башенке. Другой подхватил и тут же захлебнулся воплем боли.
Из казармы выскочил бронный с факелом в руке…
И повалился, сбитый стрелой. Факел очень удачно угодил в дровяной штабель у кухонного котла. Дрова занялись.
Еще один факел, брошенный со стены, описал дугу над подворьем, озарив его не хуже ракеты, высветив кучку растерявшихся молодых варягов и бегущего к дверям казармы Хавгрима, за которым с трудом поспевали Хавур, Тови и Траусти.
Еще я увидел Бури, сбившего со стены того, кто метнул факел, и наложившего новую стрелу.
И двоих людей Водимира – на княжьем крыльце…
– Бей чужаков! – завопил кто-то. – Их мало совсем!
Чёрт! Все пошло наперекосяк!
Штабель, в который угодил факел, выметнул в небо яркое пламя как раз в тот момент, когда из дверей казармы выплеснулась толпа воев, мгновенно превратившаяся в боевую линию…
В которую с разбега врезался Хавгрим, прорвал центр и ворвался в двери казармы. Что там происходило внутри, я не знал, но догадывался. Мясорубка.
Те, кто оказался снаружи, три десятка как минимум, на помощь своим не бросились, а рысцой, сдвинув щиты, покатились на тройку моих молодых, которые сначала опешили, а потом решили принять бой.
– Хавур, Тови, Траусти! Назад! – заорал я, уже понимая, что теряю контроль над ситуацией. Командир, блин!
– Хавур! Назад! Ко мне!
Вот же гадство! Из княжьего флигеля тоже вывалил народ. Человек десять.
Но это мелочи. Главная опасность – те, кто успел выйти из гридницы и построиться. Я увидел, как заиграло пламя на умбонах красных щитов, и линия двинулась вперед. Но хуже того – из-за спин щитоносцев полетели стрелы. Главным образом – в Бури.
Азиат отреагировал правильно, укрылся за колодой-поилкой. Из игры его временно выключили.
Выключили – и перенесли огонь на варяжский молодняк…
Который, впрочем, успел из ватаги тоже превратиться в правильный строй, укрывшись за щитами. Харра – молодец, а вот я – не очень. Где мои бойцы? Где Медвежонок?!
Ответ на мой вопрос дали вражеские лучники. Они сменили цель. С варягов на бегущего через двор одиночку. Моего братца.
Вот только попасть по нему было трудновато. Свартхёвди мчался зигзагами и настолько быстро, что стрелки никак не могли угадать с упреждением, а отдельные стрелы Медвежонок ловко сбивал щитом.