Земля разбитых грез
Шрифт:
«Следует найти приговоренного к смерти, дабы гнев Лехри не пал на невинного», - с огорчением подумал старый воин.
Не то что бы он разделял страсть юноши к причинению страданий, но, говоря начистоту, молодой гений был куда ценней, нежели душегуб, дожидавшийся своей участи в узилище.
«Так и поступим», - решил старший паладин, после чего демонстративно указал рукой на кресло в дальнем углу комнаты и сам присел на диван напротив.
Слуги заранее подготовили чай и сладости, а потому Риманн спокойно разлил ароматную жидкость по фарфоровым
Своевольный и необузданный Лехри, конечно же, был взбешен неожиданным приказом вернуться, но на самом деле больше всего его раздражало то, что цель сумела уйти, раствориться в окрестных лесах. А потому всю дорогу до Эйри он наверняка копил обиды, холил их и лелеял, взращивал и поливал, обильно удобряя злостью и жалостью к себе.
Какой же тогда смысл в словах?
Каменное спокойствие наставника в очередной раз подействовало, и Лехри немного угомонился, сел в кресло, и, схватив сдобную булку, в три присеста сжевал ее, подавился и, разбрызгивая крошки, начал кашлять.
Риманн наблюдал за ним с грустной улыбкой, все так же сохраняя молчание.
Наконец, ученик не выдержал.
– Почему? – выдохнул он, зайдясь в новом приступе кашля.
Вместо ответа высший паладин налил чая и пододвинул кружку, дождался, пока тот не выпьет немного, угомонив кашель, и лишь затем разомкнул уста.
– Успокоился, глупый ученик?
Лехри буркнул что-то себе под нос, но кивнул, правда лицо его при этом дёргалось и извивалось, точно живя своей жизнью.
– Я не один и не два раза говорил о том, что человек твоих дарований обязан держать себя в руках. Впрочем, сейчас не время для нравоучений, вот, изучи.
Он протянул ученику тонкую папку, после чего налил себе еще чая.
Лицо Лехри по мере чтения менялось. Сперва с него ушла злость, затем – обида, наконец, покинуло и недоумение. Их место занял… страх? Увы, увы, не сие в высшей степени достойное чувство, нет. На лице юного паладина промелькнули радость, веселье, и ожидание.
«Увы, сегодня он в кровавом настрое, а посему будет рад грядущему», - подумал высший паладин.
– Наставник, - плохо скрывая переполнявшие его эмоции, произнес Лехри, — это точные сведения?
– Точнее некуда. Их перепроверил лично просветленный, и сомневаться не приходится.
– Но как подобное могло ускользнуть от нас? Почему узнали только сейчас, полгода спустя?
– Разведка Эйри допустила непростительную оплошность, если не сказать большего. Грейди сейчас проводит чистку рядов, но, коль тебе интересно мое суждение, его и самого недурственно было бы проверить. Измена, мнится мне, свила гнездо высоко. Но даже так… Результаты есть.
– Шпионы?
– Больше, чем мы ожидали, и куда выше, чем хотели бы. И не только у нас. В Ойлеане также начались чистки.
– А что метсаны?
Старик пожал плечами.
–
Впрочем, это уже не волновало Лехри. В глазах юноши зажегся огонь борьбы, а сбежавший искаженный остался где- то на задворках памяти, отодвинутый по-настоящему важными вопросами.
– Выходит, скоро начнется война?
Голос паладина звучал прерывисто, хрипло, возбужденно. Лехри облизывал губы и даже подался вперед, с восхищением глядя на учителя.
– Мы станем воевать с Махансапом? Как в годы вашей молодости, наставник?
Риманн зажмурился, и перед его внутренним взором предстала изуродованная, лишенная жизни равнина. Тут и там грохотали разрывы снарядов. Черноту разгоняли всполохи выстрелов и магические заряды. А прямо на него – молодого двадцатитрехлетнего паладина – несся бронированный поток. Кошмарные всадники на ужасных конях. Рыцарство Махансапа, идущее в лобовую атаку.
Горло вмиг пересохло, а руки задрожали, и старый воитель поспешно открыл глаза.
Да, он видел вещи и пострашнее. Да, пережил схватку с пожирателем, пары шагов не дошедшего до вознесения, а победой над столь грозным противником в бою один на один могли похвастаться единицы. Да, за долгие годы пришлось переступить через десятки, сотни поверженных противников, каждый из которых с легкостью истребил бы целую дивизию. Но…
Ужас, пережитый в первом сражении, остался в его сердце навек.
А потому старый воин, посмотрев на полное радости лицо юноши, произнес:
– Нет, Лехри. В этот раз все будет куда страшнее.
– Почему, наставник?
– Нас стало больше. У нас больше союзников. У нас больше оружия. На этой войне мы, подобно Древним, опояшем землю рядами траншей, призовем пламя, газ и магию массового уничтожения. И моли Морриган о том, чтобы, когда война начнётся, на огонек не заглянули пожиратели, народ моря или обитатели Темного Леса.
Он помассировал виски и приказал:
– А теперь оставь меня. Ты назначаешься командиром особого полка, принимай людей и материальную часть, готовь их и тренируй так, как будто завтра в поход, потому что, скорее всего, подобным образом и случится. Будь готов исполнить любой приказ.
Лехри поднялся, вытянувшись струной, ударил кулаком по груди, и, склонив голову, четко развернулся.
– И вот еще что, - в спину ему прошептал Риманн, - постарайся обуздать своих демонов, иначе они пожрут тебя на этой войне, ученик.
– Я постараюсь, учитель, - произнес юноша, затворяя за собой дверь.
Как всегда, искренне. Как всегда, уверенно. Как всегда, лживо.
– Что ж, значит, одним смертником сегодня в Эйри станет меньше, - вздохнул высший паладин, наливая себе еще одну кружку чая и поднимая ее трясущимися руками.
«Хорош наставник… Со своими демонами справиться не может, а советует… Поистине, мы передаем свои ошибки по наследству детям и ученикам, чтобы изуродовать тех, как нас в свое время покалечили наставники и отцы… Ничего не меняется. Никогда».