Земля родная
Шрифт:
Человек был исходной точкой темпов, поэтому Банных стал внимательно изучать причины прогулов и низкой производительности.
Номера стали выветриваться из внутрибригадного обращения. Под табельным номером 2071 оказался демобилизованный красноармеец Шамков, а номер 2120 стал по списку бригадира Банных в лаптях сибирского колхозника Чусова.
Номера оживали, номера стали разговаривать своими собственными голосами, и Банных услышал, наконец, в своей бригаде и владимирское «окание», и украинский говорок, и «калуцкие»
Бригада ленинградского слесаря Банных оказалась очень пестрой. Села из-под Тамбова, Рязани, Казани, с Урала дали в нее таких своих представителей, которым впервые в жизни приходилось держать в руках зубило. Банных искал ведущих людей, но их в бригаде было слишком мало. Старый табельщик по-прежнему сообщал:
«20 (двадцать) прогулов, 6 (шесть) уехало».
— Спросите господина Банных, — говорил господин Гартман переводчице, — почему так мало рабочих на монтаже?
— Прогуливают, — отвечал Банных.
— Прогнать с завода, — советовал Гартман.
— А где взять других?
— Наймите у ворот безработных.
Банных смеялся.
— Передайте господину Гартману, что, во-первых, у нас еще не выстроены ворота, а во-вторых, не имеется безработных.
Гартману было непонятно, почему в такой огромной стране нет безработных. Ленинградского же бригадира это не удивляло. Товарищ Банных решал вопрос по-своему. Он ходил в комитет комсомола, садился напротив секретаря Гагинского и говорил ему:
— Мало у меня в бригаде ведущих шестерен. Подбрось мне комсомольцев.
Гагинский думал. Он расспрашивал Банных о людях, выискивал у себя в памяти подходящих для монтажа ударников, и Банных жал ему руку.
Через неделю бригада Банных имела уже звенья. Шамков становился ведущим в первом звене, Голубков и Гордеев — во втором и в третьем, Матвеев — в четвертом, Слесаренко — в пятом.
Пять звеньев становились пятью пальцами бригадира Банных и постепенно сжимались в кулак. 31 июля троим опоздавшим на работу бригада впервые заявила:
— Проспали? Так сходите отоспитесь. Нам прогульщиков не надо.
В бригаде Банных шел кропотливый подбор шестеренок.
В середине второго месяца монтажных работ господин Гартман устроил первый серьезный скандал.
— Куда гонит господин Банных работу? — спрашивал он переводчицу.
— Передайте господину Гартману, что наши рабочие хотят смонтировать топку котла со всеми гидравлическими установками в тридцать дней.
— Не в тридцать, а в шестьдесят, — перебивает Гартман.
— Вы говорите — в шестьдесят, — разъясняет Банных, — а рабочие думают в тридцать.
— Какие рабочие? — пренебрежительно спрашивает Гартман и смотрит на промасленную буденовку Шамкова. — Не этот ли «зольдат» думает?
— Это не «зольдат», а демобилизованный красноармеец.
Гартман нетерпеливо машет рукой. Нечего спорить
Когда Банных попытался протестовать, Гартман собрал чертежи и ушел с работы.
Молодые инженеры Межеровский и Дмитриев подошли к котлу.
— Ушел?
— Ушел.
— А чертежи?
— Забрал.
Около Банных стоял рабочий фирмы «КАСГ». Он подождал, пока Гартман не скрылся из виду, и начал вести объяснения при помощи пальцев и улыбок.
— Чертежей не надо. Чертеж у нас в голове. Десять топок (при этом разжимаются пальцы обеих рук) мы смонтировали. В топках ничего страшного нет. Пусть Гартман кричит. Вы работайте, а мы поможем вам.
Гартман кричал и сердился все чаще и чаще. Чаще он стал уходить из котельной с чертежами. Чаще лазили Банных с Межеровским по котлу и разговаривали с немецкими монтерами при помощи жестов.
Шамков в звене был ведущим. Шамков вел старика Чусова, двух комсомольцев, двух таких же, как он, демобилизованных красноармейцев и двух слесарей.
Звено приступило к вальцовке. Накануне Шамков видел, как старые котельщики из бригады Гордеева вальцевали трубы. В руках Шамкова вальцовка была впервые, поэтому в пальцах чувствовалась робость.
Первую трубу Шамков вальцевал слишком долго. Он не знал, когда кончать вальцевание. Спросить у старых рабочих было неудобно. Ведущий должен знать все. Время тянулось бесконечным кольцевым транспортером. Чусов ждал конца, а Шамков не знал, когда он наступит. Пришел Банных, посмотрел на вальцовку и бросил взгляд на Шамкова.
— Хорош конец. Переходи на второй. Сколько по плану? — спросил Банных.
Вместо Шамкова ответил Чусов:
— Сорок.
— Образовался уже?
— Так точно, товарищ бригадир.
— А завальцуете сорок?
Шамков снова не ответил. Шамков боялся дать обещание и не выполнить его. Он заправлял вальцовку во вторую трубу и сделал вид, что не расслышал вопроса.
В этот день Шамков остался после восьмичасового рабочего дня, чтобы выполнить суточное задание. Глядя на Шамкова, остался Чусов.
Звено Шамкова день ото дня прибавляло в темпах. Сорок концов уступили место сорока пяти, сорок пять — пятидесяти, пятьдесят — шестидесяти.
Гартман бушевал и волновался. Он кричал, что такой спешки никому не нужно. Он доказывал бригадиру Банных, что больше сорока труб он не требует в день.
Шамков шел дальше. Он стал давать по семидесяти труб и, наконец, дал восемьдесят. Бригада товарища Банных кончала монтаж топки фирмы «КАСГ» на двадцать четвертые сутки. 3 сентября Банных уже готовился к опрессовке. Господин Гартман прибежал к Тумасову и потребовал десять суток на осмотр котла, прежде чем пустить его под гидравлическое испытание. Десять суток — и ни одного дня меньше.