Земля счастья
Шрифт:
С местными властями оказалось договориться невозможно, и тут Эмиль потерпел первое поражение за долгое время. Руководители Мангерыма сами были настроены взять под полный контроль оборот земли, и им совсем не нужны были конкуренты, которые откуда-то вернулись и все более нагло начинали вторгаться на их делянку. В итоге, чтобы не привлекать особенного внимания к конфликту, стороны перешли к враждебному нейтралитету, но при случае не упускали возможности уколоть противника.
Так началось время постепенного, но неумолимого, как воля народа, роста структур Эмиля. Он создал свое, теневое, государство в Мангерыме, с четкой структурой, СМИ, идеологией и силовыми
А особо приближенные соратники присваивали землю разными способами, как серыми, через взятку нужному человеку в нужном государственном органе, так и откровенно криминальными. Но наибольшее распространение получила процедура самозахвата. Проходила она примерно по одному сценарию.
Сперва, присматривался интересный участок земли, желательно со всеми коммуникациями. Потом привозилась стандартная старушка, которая плакала на камеру и рассказывала, как помнит, что девочкой еще бегала по этим полям, а потом ее родителей сослали в пустыню, никаких документов на собственность, естественно, не сохранилось.
Тут же приезжали журналисты с прикормленных каналов, которые в прямом эфире показывали плачущую старушку, рыдающих детей и мужчин, который посылали проклятия не понятно кому, а потом, когда камеры выключались, то приезжали грузовики со строительным материалом и постепенно, через несколько месяцев, появлялся дом.
Шокированным берским, которые пытались возмущаться, приходили несколько бородачей недоброго вида, и говорили следующие фразы:
– Это наша земля, а вы тут гости. Скажите спасибо, что мы вас еще не режем, а ваши дома пока не горят.
Обязательно при общении с берскими, валары прибегали к следующей тактике. Они специально коверкали язык, будто не понимая (школьные награды на олимпиадах по берскому языку они благоразумно давно выбросили), пучили глаза, громко визгливо разговаривали и резко махали руками, а борода, с недавнего времени ставшая предметом гордости каждого валарина, только подчеркивала цельный образ.
Милиция старалась не вмешиваться в эти дела.
Потом труппа сворачивалась и уезжала на новое место, где требовалось все повторить заново.
Эмиль так хорошо выстроил всю систему за несколько лет, что даже немного затосковал. Всю жизнь он боролся, сначала за деньги, потом против системы при тайном покровительстве самой системы, потом снова за деньги, потом в новой политической ситуации против новых врагов, затем снова за деньги. Теперь же деньги текли рекой, его подручные поставили на поток оформление в собственность земли с целью последующей перепродажи. Вроде, все шло как по маслу, но душа требовала чего-то большего.
Эмиль понимал, что в политическом смысле ему мало что светит. Он и так уже был отцом для своего народа, а немногочисленных противников можно было запугать, или, в крайнем случае, заткнуть участком неликвидной земли. В Бабуине карьеру не построить, в новой Империи к нему относились враждебно из-за давления на берских. Наверное, он думал, что достиг пика, апогея своей жизни, и теперь, когда в его дом, напоминающий роскошью восточных падишахов, регулярно приносили чемоданы с банкнотами, на которых изображены мертвые президенты и один физик, Эмиль часто смотрел в окно и вспоминал дни
Эмиль постепенно удалялся от дел, передав оперативное управление ближайшим помощникам. У них, конечно, не было такой харизмы и тщательно отшлифованной диссадентской тоски во взгляде, но как исполнительные менеджеры оказались очень неплохи. Эмиль же все меньше появлялся на публике и, как древний китайский император, покрыл себя ореолом таинственности и мистицизма для того, чтобы каждое слово или появлнеие вызывало практически религиозное благоговение.
Какие-то действия вынуждали его сотрудничать с неким Домовым, который позиционировал себя, как политический лидер берских на острове, но выглядел тем, кем на самом деле и был, а именно, мелким бандитом и рэкетиром, у которого имелся изрядный запас везения, чтобы пережить первые, самые бурные годы, после распада старой Империи.
Так бы и шло дальше, валары в Мангерыме все больше оформляли в собственности земли, а его банковские счета на Кипре, в Панаме и BWI все сильнее распухали бы от количества нулей, если бы не случилось Событие.
Глава 9.
Теперь всем было понятно, что немцы подошли вплотную к городу. Единственной связью, которая связывала Севастополь с Родиной, оставалось море. Практически каждый день в бухту пробивались боевые корабли Черноморского флота, которые доставляли пополние и боеприпасы и забирали пленных. Но руководство правильно понимало, что осажденный город не может полностью быть зависимым от помощи извне, поэтому решили развернуть в объекте «Крот» мастерские и производства боеприпасов и оружия, благо, энергии и людских ресурсов было достаточно.
Теперь уже солдаты не ночевали на поверхности, а старались переждать темное время суток где-то под землей, благо в городе было очень много таких мест.
В один из дней Алексея, Архипа и Деда, как и всю их роту, перебросили куда-то за город на север, на берег реки, откуда они отчетливо уже различали вражеские укрпеления.
Архип немного высунулся из троншеи, которую дальновидно выкопали еще пару недель назад, и припал к биноклю. Потом досадливо цокнул языком и опустился назад.
– Ну?
– Не скажу, что их много, но прилично. Они, похоже, только подтягивают войска.
– Атаковать будут?
– Еще бы, – ответил Архип и прислонил свой пулемет к стенке.
– Абрама не видел? Ты все утро где-то ходил.
– Нет, но говорили, он где-то здесь бегает. Шустрый, черт.
– Не обиделся он на нас, как думаешь?
– Обиделся?, – Архип удивленно повернулся. Почему?
– Ну как…Что вы ушли в «Крот», а его оставили.
– Это случайность же, если бы я на пять минут вышел, а он остался, тогда он таскал бы ящики и дышал вонючим воздухом подземелья, а я бы сидел в приятной казарме.
Их оборонительная линия, несмотря на все усилия, не могла похвастаться особой глубиной. Вся Приморская армия, отступившие войска и отряды моряков были рассредоточены на огромном фронте от Балаклавы до крохотной речушки Кача, где, собственно, сейчас и занимали оборону Алексей с товарищами. Конечно, это был передовой рубеж обороны, в тылу был предусмотрен еще второй, и третий, практически вокруг самого города, но самое дряное заключалось в том, что немец мог нанести основной удар в любой точке, а для переброски туда резервов требовалось немало время.