Земля Серебряных Яблок

Фармер Нэнси

— Может, она заколдована, — вступился Джек.

— Пфа! Она такой всегда была. И как, хотелось бы мне знать, здешние умудрились так быстро сготовить угощение? Я отлично знаю, как это долго и муторно — ощипывать лебедей. А это что еще за уродец? — Пега взяла с блюда голубя с шестью ножками.

— Я как правило не беру в рот чего попало, — отозвался Джек.

Торгиль, не чинясь, забрала голубя себе, обглодала все шесть ножек и похвалила: очень вкусно, дескать!

Джек обвел глазами зал. Среди эльфов совсем

не было стариков и почти не было детей. С десяток человеческих карапузов скорчились у ног владельцев. Мальчуган с отвращением отвернулся. Интересно, а помнят ли еще эти малыши своих родителей? Освободить их Джек был бессилен — и понимал это.

А еще он заметил, что все рабы — люди. Эльфы ради себя самих и пальцем пошевелить не желали. Чем дотянуться до ложки на противоположном конце стола, они предпочитали кликнуть раба. А люди трудились не покладая рук: таскали подносы, вытирали пролитое, исполняли каждый эльфийский каприз.

Любой из них вполне мог оказаться односельчанином Джека. Это были самые обыкновенные люди: просто им однажды не посчастливилось уснуть на склоне эльфийского холма и услышать нездешнюю музыку в ночи. А ведь Бард предупреждал, как это опасно! Тот, кого заманят внутрь холма, чего доброго, останется там на долгие годы!

Брюда и его спутников к столу не пригласили. Пикты ждали у порога, толкаясь, пихаясь и нюхая воздух.

«Хорошие собачки. Сидеть!» — подумал Джек с мрачным злорадством.

Даже с рабами и то больше считаются.

Мысли его мешались. Мальчуган то готов был презирать эльфов всей душой, то, оборачиваясь к своей соседке леди Этне, вновь подпадал под ее очарование. А та расспрашивала его о Срединном мире, о человеческих семьях, о земледелии и скотоводстве и — как ни странно — о монастырях. Но про монастыри Джек мало что знал, вот разве что про обитель при источнике Святого Филиана.

Конечно же, Этне о ней слышала. Ну не ужасно ли — как бедняжку Нимуэ поймали в ловушку в ее же собственном фонтане? Отец Суэйн сбрызнул святой водой внешние стены. И всякий раз, как Нимуэ пыталась пройти сквозь них, у нее начиналась отчаянная чесотка.

Голос Этне звучал что звонкое журчание ручейка на склоне холма. Джек завороженно внимал, напрочь позабыв про сидящую рядом Пегу.

— Не упусти момента! — посоветовала Торгиль, ткнув приятеля голубиной ножкой.

Джек поднял глаза: Партолис и Партолон сошли с возвышения и теперь совершали торжественный обход зала, приветствуя подданных, что склонялись перед монархами в почтительных поклонах. Вниманием Нимуэ целиком завладел Брут. За Люси никто не приглядывал.

Джек подошел к помосту и тронул сестренку за ногу, привлекая ее внимание.

— Мы пришли забрать тебя домой, — прошептал он.

Люси нахмурилась.

— Я разве тебя знаю?

— Я твой брат. Хватит дурачиться.

— Нет

у меня никакого брата. — Люси лягнула его ногой.

— Как знаешь. Но мать с отцом у тебя есть, и они по тебе страшно скучают.

— А, эти. — Люси пожала плечами. — Мои настоящие родители — здесь. Ну, по крайней мере Партолис. Кто был моим отцом, она, конечно, не помнит.

Джека так и подмывало шлепнуть негодницу, но приходилось сдерживаться.

— Мы проделали такой долгий путь, чтобы тебя спасти! Ты, наверное, околдована и не помнишь, как хорошо дома.

— Ох, да помню, конечно! Жесткие постели, безобразные платья, и всякий день — одни и те же овсяные лепешки!

Люси откинулась назад, и на шее у нее блеснуло ожерелье из серебряных листьев. У Джека упало сердце.

— Можно мне глянуть? — спросил он, думая про себя, что, возможно, это украшение и подчиняет Люси своим чарам.

— Не смей трогать, не смей! Вор! — Люси спрыгнула с трона и бегом кинулась к Владычице Озера.

Та ожгла Джека ядовитым взглядом — и вновь обернулась к Бруту.

— Избалована по самое не могу, — вынесла приговор Торгиль, когда Джек возвратился ни с чем. — А я всегда говорила: хорошая порка да ночь в лесу с волками пошли бы девчонке куда как на пользу.

— Пожалуй, ты и права, — хмуро откликнулся Джек.

Партолис с Партолоном завершили обход зала и вновь взошли на возвышение.

— А теперь — сюрприз, сюрприз! — возвестила королева. — Я бы попросила дорогих гостей спеть нам песенку или еще как-нибудь поразвлечь нас, дабы отблагодарить нас за гостеприимство… нет-нет, Брут, только не ты. Не стоит давать Нимуэ повод к ревности.

Брут хищно ухмыльнулся. Торгиль выругалась сквозь зубы, в лице Пеги отразилась паника.

— Я спою, — вызвался Джек.

Он знал: остальные перед публикой выступать не привыкли, а самому ему доводилось увеселять слушателей и похуже. Не он ли пел для кровожадных берсерков? По крайней мере, эльфы вряд ли изрубят его на куски, даже если музыка им не понравится.

Троны сдвинули в одну сторону. Эльфы не сводили с мальчика глаз. Видно было, что они с нетерпением ждут песни, и однако ж в этом напряженном внимании Джеку чудилось что-то недоброе. Ну и ладно! Не страшнее же они Фрит Полутролльши, при одном взгляде на которую кровь стыла в жилах.

— Я спою вам сагу о Беовульфе, — объявил мальчик.

Джек знал: на голос ему жаловаться не приходится.

Однако ж не такого отклика он ожидал. Эльфы словно бы остались разочарованы, хотя королева держалась учтиво, а Этне ободряюще улыбалась. Когда песнь закончилась, все захлопали — но как-то без энтузиазма.

— Мне доводилось слыхать эту историю и прежде, — заметила Партолис. — От смертного по имени Драконий Язык.

— От Барда? — пораженно переспросил Джек.