Земля Тре

Рыжов Александр

– Что у тебя с ухом?
– спросил Коста. Глеб тронул ухо и нащупал сгусток запекшейся крови. Ему в голову пришла хорошая мысль - он нагнулся, отколупнул от медвежьей шкуры скользкий комочек жира и приложил к ранке. Она затянулась почти мгновенно.

– Пора ехать, - сказал Коста, усаживаясь в кережу. Глеб подобрал валявшийся на снегу нож и в последний раз оглядел место битвы. Ощущение нереальности всего, что произошло здесь несколько минут назад, не покидало его.

– Ущипни меня!

– Зачем?
– Коста разбирал

поводья и распутывал кожаные шлейки.

– Может, это сон?

– Ухо болело?

– Болело.

– Значит, не сон. Садись.

Глеб забрался в кережу, прикрыл ноги мягкой полстью.

– Поехали!
– сказал Коста оленям.

Они тронулись с места - сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Лес кончился, упряжка вылетела на простор. В глаза опять хлынула сплошная белизна, закружила голову, заплескалась, закипела... Глеб не заметил, как заснул.

Его разбудил Коста. Над землей сгустились сумерки, но олени неслись, как два пылающих факела, освещая кережу и пространство на десятки саженей вокруг.

– Что-то случилось?
– спросил Глеб, заметив в глазах у Косты тревожный блеск.

– Прислушайся.

Под копытами оленей негромко похрустывал наст. Сперва Глеб не услышал ничего подозрительного, но вскоре до его слуха донесся какой-то звук, похожий на комариный писк.

– Слышишь?

– Слышу. Что это?

– Не знаю.
– Сжав в кулаке узду, Коста умерил бег оленей и весь обратился в слух.
– Откуда?

– Кажется, из-под земли.

Непонятный звук шел снизу, просачиваясь сквозь пористый наст. Вот он стал громче... еще громче... раскололся на множество тончайших голосов, словно ке-режу окружила комариная стая.

– Опять какая-нибудь нечисть, - громко произнес Коста, и ему почудилось, что кто-то повторил эти слова.

– Тише!
– сказал Глеб.

Сомнений не было - из нестройного писка стали мало-помалу вылепляться отдельные звуки, напоминавшие обрывки человеческой речи. "Ара-ра-ра! Ара-ра-ра!
– отчетливо донеслось из-под снега.
– Чахкли! Чахкли! Ара-ра-ра!" В эти странные слова, произносимые чирикающей скороговоркой, вплеталось еще что-то, похожее на детский смех.

– Это люди!
– сказал Коста.
– Чтоб мне с места не сойти...

"С места не сойти! С места не сойти!" - радостно запищали голоса.

– Если люди, - проговорил Глеб, - то очень маленькие. С ладонь, а то и...

"С ладонь! С ладонь! Очень маленькие!" Коста потянулся к булаве, и над тундрой взлетел

его зычный голос:

– Кто здесь?

"Кто здесь? Кто здесь?" - хором подхватили невидимки. Очевидно, им доставляло большое удовольствие повторять каждое услышанное слово.

Олени Элльма спокойно бежали по равнине, пофыркивая и потряхивая головами. Судя по всему, они не испытывали ни малейшей тревоги.

– Вряд ли это нечисть, -

сказал Глеб.
– Не похоже. "Вряд ли! Вряд ли! Не похоже!" - подтвердили снизу.

– Тогда кто?

– Мундус сенсибилис.

– Иди ты знаешь куда...
– огрызнулся Коста и подхлестнул оленей. Н-но!

Глеб припомнил то единственное, но самое главное слово на языке жителей земли Тре, которое он выучил, общаясь с Пяйвием.

– Сейчас попробуем поговорить. Он приподнялся, держась руками за меховые бортики кережи, и во весь голос крикнул:

– Тиррв!

"Тиррв! Тиррв! Тиррв!"

– А теперь по-русски... Здравствуй! "Здравствуй! Здравствуй! Здравствуй!"

– Так-то лучше...

Глеба разобрало внезапное веселье.

– Мы из Новгорода. Из Новгорода! "Из Новгорода! Из Новгорода!"

– Не ори, - обернулся Коста.
– Накличешь...

Голоса и смех окружали их до тех пор, пока олени не перенесли кережу через замерзшее озерко. После этого наступила тишина, лишь по-прежнему похрустывал снег под острыми копытами. Упряжка углубилась в густой лес, и со всех сторон ее обступили мрачные сосны. Олени пробирались между ними медленно и осторожно.

– Смотри-ка! Вежа, - сказал Коста, углядев впереди остроконечный холмик.

– Одна? В такой глуши?

– Ну и что! Вспомни Элльма. Глеб привстал и посмотрел вперед.

– Может, это погост Истертой Скалы? Может, мы уже добрались?

– Так быстро?

Они подъехали поближе. Вежа стояла под разлапистой сосной, окруженная сугробами. Вместо оленьих шкур она была покрыта мхом и дерном и выглядела убого.

– Нет, погостом и не пахнет, - уверенно сказал Коста.
– Тут, пожалуй, верст на сто вокруг ни одной живой души.

– Но кто-то же в ней живет!

– Сейчас поглядим. Ну-ка, стойте!

Он потянул узду, но олени замотали головами и потащили кережу дальше. Незнакомая - или, наоборот, знакомая?
– вежа пугала их. Глеб заметил это и тронул Косту за плечо.

– Давай не будем останавливаться... Мало тебе медведя?

Упоминание о медведе только раззадорило Косту. Намотав поводья на кулаки, он откинулся всем телом назад, и олени стали. Над вежей курился легкий дымок, но рядом с ней не было видно ни человечьих, ни оленьих следов.

Глеб потянул к себе меч.

– Помнишь, что говорил Элльм? "Огги сделает все, чтобы вам помешать, поэтому дайте оленям волю..."

– Помню.
– Коста пружинисто выпрыгнул из кере-жи.
– А еще он говорил, что в нас есть сила. Разве не так?

– Лучше не рисковать.

Коста взял булаву, сделал несколько шагов по хрустящему снегу.

– Чего ты боишься? Мы только заглянем. Если что - олени у входа.

Вдвоем они осторожно подошли к веже. Коста, держа булаву наготове, отдернул завесу и шагнул внутрь.