Земля в беде
Шрифт:
Вместе с тем смысл этого закона прозрачен и ясен: чем выше взаимная скорость гравитирующих тел, тем сильнее запаздывание гравитационного потенциала взаимодействия, тем больше расхождение с классическим законом всемирного тяготения Ньютона. Поскольку наибольшую орбитальную скорость имеет Меркурий (Меркурий - 48 км/с; Венера - 35 км/с; Земля - 30 км/с; Марс - 24 км/с; Юпитер - 13 км/с; Сатурн - 9,8 км/с; Уран - 7 км/с; Нептун - 5,5 км/с), постольку аномальное вращение его перигелия является наибольшим в Солнечной системе. Следует отметить то обстоятельство, что в статье Гербера "О пространственном и временном распространении гравитации" содержатся интересные факты, подтверждающие вывод о том, что скорость света не является константой. Гербер, в частности,
"Наименьшую величину скорости света до сих пор нашел Фуко c = 298000 км/сек; наибольшая получена по последним наблюдениям по методу Ремера c = 308000 км/сек; скорость 320 000 км/сек нашел в своих экспериментах Герц для электрических волн."
Скорость света, измеренная по методу Ремера, - это скорость света в межзвездном газе, которая будет, безусловно, выше скорости света в воздухе (300 000 км/с). Скорость электромагнитных волн в 320 000 км/с, полученная Герцем, подтверждает зависимость скорости электромагнитных волн от длины волны: чем больше длина волны, тем выше скорость. В оптическом диапазоне наибольшей скоростью обладает красный свет, еще большую скорость имеет инфракрасное излучение, а радиоволны могут достигать скорости 320 000 км/с (на 20 000 км/с больше пресловутой эйнштейновской "предельной константы"). С ними и имел дело Герц.
Когда Эйнштейн в 1907 году приступил к сочинению ОТО, он, видимо, не был знаком с работами Гербера. Иначе он бы не поставил своей целью то, что уже давно до него блестяще выполнил Гербер: объяснение аномальности вращения перигелия Меркурия.
24 декабря 1907 г. Эйнштейн писал своему другу Конраду Габихту:
"Сейчас я вновь занимаюсь теорией относительности применительно к закону тяготения…Я рассчитываю объяснить, чем вызываются непонятные пока вековые изменения перигелия Меркурия…но пока что-то ничего не выходит". [25,175] (заметим в скобках: у Эйнштейна так никогда ничего и не выйдет).
Другой целью Эйнштейна было: "видоизменить теорию тяготения Ньютона так, чтобы ее законы соответствовали специальной теории относительности. Попытки такого рода продемонстрировали, что это возможно, но они не удовлетворили меня, так как строились на физически необоснованных гипотезах." [25,170]
Одной из таких гипотез была гипотеза об относительности гравитационного поля. Вот что пишет Эйнштейн в статье "Развитие основных идей и методов теории относительности (1928 г.):
"И тогда мне в голову пришла счастливейшая мысль в моей жизни. Существование гравитационного поля может считаться лишь относительным, точно так же, как существование электрического поля, наводимого в результате электромагнитной индукции. Это связано с тем, что для наблюдателя, свободно падающего с крыши, гравитационное поле, по крайней мере, в его ближайшем окружении, не существует." [25,170]
Доказывать, что гравитационное поле, как и порождающая его масса, абсолютно, что оно существует как во время падения, так и во время приземления наблюдателя - все равно, что доказывать, что белое это белое. Если бы Эйнштейн поставил себя на место наблюдателя и, прыгнув с крыши, разбил себе голову, то, возможно, тогда он бы понял, что гравитационное поле абсолютно, и даже, возможно, вообще перестал бы заниматься физикой, предотвратив ее дальнейшее разрушение. Но этого не произошло. Эйнштейн продолжал сочинять ОТО, двигаясь от абсурда к абсурду.
Следующей "физически необоснованной гипотезой" Эйнштейна, положенной впоследствии в основу ОТО, стал так называемый "принцип эквивалентности". Здесь не имеется в виду равенство инертной и тяжелой масс, известное физикам со времен Ньютона, и, являющееся, по сути, не принципом, а простым трюизмом. Неутомимый Эйнштейн выдумал "сильный принцип эквивалентности" (после этого равенство тяжелой и инертной масс стали называть "слабым принципом эквивалентности"). БСЭ трактует принцип эквивалентности как "утверждение, согласно которому поле тяготения в небольшой области пространства и времени по своему проявлению тождественно ускоренной системе отсчета".
Сам Эйнштейн сформулировал этот принцип
"наблюдатель, находящийся в закрытом ящике, никаким способом не сможет установить, покоится ящик в статическом гравитационном поле или же находится в пространстве, свободном от гравитационных полей, но движется с ускорением, вызываемым приложенными к ящику силами."
По поводу принципа эквивалентности Эйнштейна нужно сказать следующее. В то время как во Вселенной мы сможем найти миллиарды планет, аналогичных Земле по массе и порождаемому ей гравитационному полю, то обнаружить тела, движущиеся в космосе с равномерным ускорением в 9,8 м/с2 (величина, равная ускорению свободного падения) практически невозможно. Уже одно это делает принцип эквивалентности Эйнштейна искусственным, безжизненным и бессмысленным. Но если даже мы возьмем два ящика и в один из них (ящик-1) поместим Конрада Габихта, оставив его на Земле, а в другой (ящик-2) засунем Эйнштейна, приделаем к нему реактивный двигатель и придадим равномерное ускорение в 9,8 м/с2, то уже через 33 дня ящик с Эйнштейном достигнет скорости света. Однако перед этим, как мы знаем из СТО, масса ящика вместе с упакованным в нем Эйнштейном чудовищно увеличится, так что вести речь о физической эквивалентности ящика-1 и ящика-2 уже не приходится. Этот пример ярко показывает, что теории относительности Эйнштейна лучше бы подошло другое наименование: теория абсурдности.
В августе 1912 г. Эйнштейна осенило: мы живем в искривленном пространстве! То ли эта мысль пришла в голову Эйнштейна с глубокого похмелья, то ли в результате семейных неурядиц (первый брак Эйнштейна с Милевой Марич оказался неудачным), но как бы там ни было, он не отказался от этой мысли до конца жизни.
"В августе 1912 г. Эйнштейн с семьей вернулся в Цюрих. Десятого числа того же месяца он официально зарегистрировал свое проживание по адресу Гофштрассе,116. В период между 10 и 16 августа Эйнштейну стало ясно, что математическим аппаратом того, что мы сейчас называем общей теорией относительности, должна быть геометрия Римана. Эта внезапная догадка изменила отношение Эйнштейна к физике и физическим теориям на всю оставшуюся жизнь." [25,202)
Отношение Эйнштейна к физике изменилось в том смысле, что в своей будущей ОТО он осуществил полную геометризацию физики, лишив физику собственно физического содержания. Для того, чтобы сделать ОТО недоступной для критики, Эйнштейн облек ее в тензорную форму, непонятную как для физиков начала XX века, так и для большинства физиков спустя столетие. Впрочем, основания ОТО - сильный принцип эквивалентности и постулат (снова постулат!) о римановом (неевклидовом) характере пространства Вселенной - ложны в той же степени, что и основания СТО. Даже отъявленный релятивист Матвеев (который смело полагает, что 100 000 + 100 000 = 164 000) вынужден признать в своем учебнике по физике издания 2003 г.:
"В настоящее время произведены многие измерения, на основе которых сделан вывод о границах применимости геометрии Евклида. Результат сформулирован так: евклидова геометрия достаточно точно описывает геометрические соотношения реального мира, начиная с расстояний, раз в десять меньших, чем размеры ядер, т.е.. с расстояний 1016 м, до расстояний, близких к "размерам Вселенной",т.е. расстояний 1026 м=1010 световых лет." [21,33-34]
Собственно, во времена Эйнштейна это было известно не хуже, чем сейчас. В противном случае, в своей практической деятельности - архитектурно-строительном проектировании, инженерной геодезии и т.п.
– человечество должно было бы руководствоваться римановой, а не евклидовой геометрией, поскольку, согласно Эйнштейну, искривленность пространства у поверхности Земли вследствие максимальной напряженности гравитационного поля является наибольшей. Однако этого никогда не происходило, не происходит и не произойдет - мы живем в евклидовом пространстве. Но Эйнштейн всегда игнорировал неудобные для его теории факты (как впоследствии его последователи).