Земля в иллюминаторе (сборник)
Шрифт:
Тогда возникает вопрос: где же он? Почему не идет ко мне, зная, в каких я горе, печали и тоске?
На этот вопрос есть только два ответа! Первый: он попал под влияние более сильного, гитодуального разума и не может им управлять вообще или так быстро и действенно, как ему хочется. И второй ответ: все это нереальная сказка, выдумка и безрассудная фантазия, непонятно для чего рассказанная мне покойным Хоссе.
Исходя из этого, можно сделать лишь два вывода. Если верен первый ответ, то надо набраться терпения и ждать. Ждать, надеясь на чудо, никому и никогда о нем не рассказывая и загнав это ожидание в самые дальние и потайные уголки своего
Если же верен второй ответ, то надо смириться и нести свой крест по жизни мужественно и стойко, не забывая обо всех тех, кто меня продолжает любить, и обо всех тех обязанностях перед обществом, о которых я всегда любила высокопарно выражаться!»
И Мария-Изабель, набравшись терпения, смирилась. Смирилась со своей тяжелейшей утратой. Но где-то в самой глубине души сохранила тончайшую нить надежды на какое-то чудо или нечто подобное.
Но время шло. Недели, месяцы и даже годы. И от тончайшей нити надежды не осталось ничего, ну почти ничего, а вернее, только призрачная память.
Уже прошло три с половиной года с тех пор, как Мария стала жить одна. Ее жизнь, если можно так выразиться, нормализовалась, то есть обрела некую стабильную однообразность. Работа, занимающая все ее мысли и время, шла очень успешно, и это было единственное, что доставляло Марии радость и удовлетворение. Ну, еще, пожалуй, нечастые визиты ее друзей и близких родственников. Были, правда, и шумные, веселые презентации или показы мод, в которых она участвовала со своими моделями одежды, но на них она чувствовала себя не в своей тарелке и смотрела на них с чисто практической точки зрения. Они были необходимостью, и не больше.
Очень часто на подобных мероприятиях представители сильного пола пытались за ней поухаживать, вполне резонно считая, что не обратить внимания на такую шикарную, утонченную и привлекательную женщину было невозможно. К великому сожалению всех воздыхателей, их попытки всегда встречались холодно и однозначно: никаких сближений и уж тем более интимных отношений. Даже очень настойчивые мужчины, умеющие вскружить голову любой женщине, за короткое время понимали: она не для них, с ней невозможно даже разговаривать о чем-либо, кроме работы. Ее глаза обжигали таким холодом, что пропадала всякая охота флиртовать с этой прекрасной, но такой недоступной женщиной.
Наступили первые сентябрьские дни. Но жара стояла неимоверная. Синоптики щебетали что-то по поводу якобы намечающихся дождей – их слушали внимательно, но не верили совершенно. И ругали жару. В разговорах все жаловались на то, что отпуска слишком быстро пролетели, что вместо осенней свежести продолжается удушливое лето, что цены на продукты, подскочившие, как уверяли толстенькие экономисты, временно, и не собираются падать, что работы стало больше, а денег меньше. Короче – наступила осень.
На своей фирме Мария затеяла реорганизацию одного из цехов и так замоталась, что только поздно вечером, выходя с работы, с содроганием вспомнила: «Завтра же суббота! И у меня на обед приглашены гости! Успею ли я с утра все приготовить? И главное – что и из чего?» Взглянув на часики, решила ехать в супермаркет, еще было время до его закрытия.
Старалась покупать лишь самое необходимое, но все равно получилась почти полная тележка. В машину-то она загрузила все без проблем, а вот возле дома! Последние несколько дней на ее месте в подземном гараже стоял автомобиль Даниэля, который отправился самолетом из Барахаса на неделю куда-то по своим делам. Мария сама,
Но сегодня! Мария сделала целых восемь(!) кругов по своему кварталу, пока нашла место для парковки! И как далеко от дома! Но вначале не обратила на это внимания. Зато когда все кульки с продуктами с огромным трудом разместились у нее в руках и она отошла от машины на десяток метров, организм взбунтовался от непосильной тяжести и неудобства, а раздосадованная Мария стала ругать себя на все лады.
«Чего же я прусь, как верблюд?! Из-за дурной головы всегда ноги страдают! Ой-ой… и руки тоже! М-м-м… И спина! Надо было выгрузить все в портал, а уже потом ехать парковаться!» При этой мысли Мария даже остановилась, раздумывая, не вернуться ли к машине. Но в этот момент мимо прошла парочка молодых ребят лет по восемнадцать. Видя женщину, согнувшуюся под тяжестью сумок, один, широко ухмыльнувшись, что-то сказал другому, и они заржали на всю улицу. Как разозлилась Мария! Гордо вскинув голову и выпрямив спину, она бодрым шагом продолжила свое движение, изо всех сил пытаясь скрыть, что ей тяжело. «Какое хамье! – бешено метались мысли в ее голове. – Никакой минимальной культуры, никакого уважения! Я уже не говорю о предложении помочь! И они еще наверняка считают себя мужчинами! Как все-таки падают нравы!»
Она завернула за угол, и вдалеке уже был виден проем ее парадного. На улице не было ни души, только на лавочке сидел какой-то мужчина и перелистывал небольшую книжицу. Мария продолжала мысленно ругать всех и вся на свете, так что и ему досталось: «О! Еще один расселся! А личико: только в фильме про уголовников сниматься! Стрижка короткая – чтоб не расчесываться и реже мыть голову! Зачитался! Делает вид, что грамотный, а на самом деле только картинки рассматривает!» Она уже почти поравнялась с ним, как вдруг мужчина поднял голову, и они встретились взглядами. Сообразив, что на него смотрят чуть ли не с ненавистью, он непонимающе улыбнулся и, опустив глаза, заметил руки Марии, вытянутые под тяжестью сумок. Его лицо озарилось догадкой, и, моментально сунув книгу под мышку, он вскочил и бросился к ней со словами:
– Давайте помогу!
Мария к тому моменту уже все поняла, и категорический отказ уже слетал с ее языка, как вдруг мужчина в спешке зацепился за край решетки, защищающей корни молодого деревца, и нелепо грохнулся на тротуар, растянувшись у самых ее ног. Настроение Марии изменилось кардинально, и она даже прикусила губу, чтобы не рассмеяться. «Какой же он неуклюжий!» А вслух сказала:
– Да вас самого надо за ручку водить, а вы еще кому-то помогать собираетесь!
– Тысяча извинений! – бормотал мужчина, поднимаясь на ноги и смущенно отряхивая брюки, запачкавшиеся на коленках. – Я и сам не знаю, как это со мной случилось!
Только сейчас Мария заметила, что он говорит с сильным акцентом. «Да он иностранец! – ахнула она мысленно. – Ну и помощничек!» А тот тем временем продолжал отряхивать брюки, и на них вдобавок появилось какое-то темное пятно. Недоуменно взглянув на руки, мужчина увидел неглубокий порез на ладони, вероятно, нанесенный острым краем тротуарной плитки. Из него не сильно, но все-таки сочилась кровь. Небрежно спрятав правую руку за спину, он протянул левую к Марии:
– Давайте все-таки я вам помогу!