Земля ветеранов
Шрифт:
Из трубки больше не доносилось ни звука.
Я поднес ее к уху:
– Да, любимая, ты, как всегда, права.
Пару секунд длилось молчание.
– Макс, ты слышал хоть что-нибудь из того, что я сказала?
Странный какой-то голос у Милены. Она чуть ли не впервые говорила как нормальный человек, а не как первостатейнейшая стерва, задавшаяся целью испортить мне жизнь.
Подумав чуть, я ответил честно:
– Не-а. Ни слова.
– Макс… – Пауза. Потом всхлипы. – Макс, наш сын… Патрик
Его окружили быстро и тихо. Умело так окружили – без суеты, не вспугнув заранее.
Да уж, глупо вляпался, очень глупо.
Уже сгущались сумерки, когда на безлюдной улице к нему подбежал рыдающий мальчишка лет десяти или чуть старше: дырявый свитерок с Микки Маусом, кепка козырьком назад, на лице россыпь веснушек. Сквозь рыдания Заур разобрал, что на старшую сестренку мальца напали какие-то уроды, затащили ее в подвал, помогите, ну, пожалуйста, помогите.
Ни секунды не раздумывая, Заур тут же велел пацану показать, где и как все произошло.
Бегом – арка, закоулок, подъезд, пропахший мочой, лестница вниз – и вот он в грязном вонючем подвале. Здесь затхло и влажно, в углу пищат крысы, изоляция труб ободрана, клочьями свисает гнилая стекловата. А вокруг Заура – с десяток ветеранов: кто в камуфляже, кто просто в тельняшке, а один даже броник напялил. При взгляде на лицо последнего Заура передернуло вовсе не из-за уродливых бородавок на лбу у того, сломанного носа и щеки, порванной так, что обнажились источенные кариесом зубы. Знакомое лицо, очень знакомое…
Он заставил себя отвести взгляд, чтобы не выдать особый интерес к этому грешнику.
Так, а чем его тут встречают? Понятно, что не хлебом-солью, но… Ножи, достойные называться мачете и мечами, заточенные арматурные прутья, бейсбольная бита… Огнестрела не видно – похоже, бандиты считают Заура совсем уж несерьезным клиентом: любимого оружия подростковых банд более чем достаточно, чтобы напугать его до расслабления сфинктеров. Вот и пацан, что только-только размазывал по лицу сопли, хохочет за спиной, лохом называет, чудилой, которого сам бог велел проучить.
А вот это зря. Не надо на Господа напраслину возводить. Уж Заур-то точно знает, что ни к чему такому высшие силы не причастны.
– Слышь, чё головой вертишь? – Все молчат, один малец надрывается. – Снимай котлы, баблос давай!
В общем, глупо вляпался, глупее некуда. Если быть честным, то непрофессионально глупо. Слишком уж нарочито. Вот только времени не было корчить из себя типа крутого. И так почти целый день потратил, кружа меж высоток и старых, давно ожидающих сноса хрущоб.
– Уважаемые, предлагаю разойтись по-хорошему. – Заур сунул в карманы плаща кисти рук, затянутые в черную кожу перчаток. В эти карманы можно по килограмму картофеля засунуть, и незаметно будет, такие они глубокие. –
– У него с головой проблемы, вот ей и вертит! – Малец все не унимался.
Заур решил не обращать на него внимания:
– И тогда инцидент будет исчерпан, верно? Я не стану арестовывать вас, и никто не попадет к работорговцам.
Вообще-то, подобные компромиссы против его принципов. Заур считает, что каждый грешник должен получить по заслугам уже здесь, на Земле. Но если собравшиеся в подвале действительно раскаются, почему бы и нет?.. С тех пор как правительство объявило всеобщую амнистию и закрыло тюрьмы под предлогом, что в бюджете нет средств на их содержание, преступников отправляют на принудительные работы под присмотром так называемых «работорговцев» – заковывают в колодки и заставляют, к примеру, ремонтировать дороги или собирать огурцы. Или батрачить на цементном заводе. Или чистить городскую канализацию.
Но это касается только тех, кто запятнался мелким правонарушением.
– Так ты, вроде как, палач, да? – Мужчина в бронежилете на голое тело отпустил мальцу подзатыльник, чтобы заткнулся. – Так у нас тут палачей ненавидят.
– И это взаимно, – кивнул Заур.
Его ответ вызвал очередной всплеск веселья. На сей раз хохотали все, а не только полоумный мальчишка.
– Слышь, юродивый, – вытерев слезы, выдавил из себя грешник в бронике, – выверни уже карманы, не стесняйся. А то давай-ка разденься. Плащ у тебя хоть и хреновый, но по нынешним временам любая добыча сгодится. Экономический кризис как-никак.
Смеются, значит, не принимают Заура всерьез. Как же, он ведь высокий и тощий – аж щеки впали – очкарик. Причем очки у него с толстенными линзами: разбей их – и крот похвастается куда лучшим зрением. А еще Заур хромает – бандиты наверняка заметили это, когда он явился сюда, вроде как бы на выручку несуществующей девушке. К тому же, он лысый, как колено, голова аж блестит – там, где нет шрамов. Так кто в здравом уме воспримет его всерьез? Да он сам над собой подшучивает, когда смотрит в зеркало. К тому же, Заур впервые в этой части города, его тут не знают.
И все же напрасно эти хищники киевского дна так обрадовались.
Ведь в данной ситуации жертва вовсе не Заур.
Наоборот – это им всем, с ножами и арматурой, не повезло оказаться рядом с ним.
И самый главный неудачник – тот закоренелый грешник, за которым Заур подался в чужой район на другом конце столицы. Из-за него палач с утра до заката бродил по загаженным улицам с отрешенным видом, корча из себя первостатейного простака, которого не обобрать ну просто грех. Он столько раз доставал на публике неприлично толстый бумажник, что мог бы вообще не прятать его.