Земля за Туманом
Шрифт:
— Алибек, — голос собеседника дрогнул, — ты считаешь, что твои джигиты доберутся до генерала быстрее, чем…
— Зачем обижаешь? — поморщился Алибек. — И при чем тут мои джигиты? Мои джигиты — ребята смирные. Они генерала твоего пальцем не тронут. Такой достойный, такой уважаемый человек. Мой хороший друг. И не только мой. Есть у твоего генерала и другие друзья. Были, вернее. Вспомни, кому твой генерал продавал в горах оружие, когда еще и не мечтал о генеральских погонах. С кем за руку здоровался и из чьей руки деньги брал. Знаешь, у меня много интересных фотографий
— Ты угрожаешь, Алибек? — кажется, майор не только боялся, но и искренне удивлялся. — Ему угрожаешь?
— Твоему генералу придется подождать моих денег. Пусть кушает пока свои десять процентов и не вякает.
— А если генерал ждать не захочет?
— Тем хуже для него, — пожал плечами Алибек. — У меня теперь столько золота, что я могу больше не иметь дел ни с какими генералами.
— Хорошо, Алибек, — майор покосился на телохранителя, застывшего за спиной Алибека, — я передам твои слова. Может быть… может, генерал согласится подождать.
Слишком хорошо было слышно: говоривший сам не верил в свои слова.
— Нет, дорогой, не передашь, — ласково улыбнулся Алибек.
— Ты чего, Алибек?
— Не дергайся, майор. Против тебя я ничего не имею. Но вагоны с золотом — это слишком серьезно. И я так думаю, у нас с твоим генералом теперь будет как раньше в горах: или договариваемся, или воюем. Я хотел понять. Теперь понял: договориться не получится. Так что остается война. А ты, как человек военный, должен понимать: кто первым стреляет — тот и побеждает.
— Алибек, погоди! Я поговорю с полковником. Он уломает генерала…
— Ничего не получится, майор. Полковники и генералы не слушают шестерок. А ты умрешь шестеркой. Я уже говорил тебе об этом, а ты мне верить не хотел.
Алибек кивнул телохранителю и шагнул в сторону. Миг — и из-под темного пиджака охранника вынырнул пистолет с навинченным глушителем. Такой же черный, как сама ночь.
А в следующий миг майор побежал. Куда-то. Зачем-то…
Глава 11
— «…а-ты-мне-верить-не-хотел».
Теперь русинов было трое. Один — тот, что с бородой и большим животом, — отступил в сторонку. Другой достал из-под нелепого короткого кафтана небольшую железную трубку. Третий бросился бежать. И — вот проклятье! — прямиком на Далаана.
Негромкий хлопок. Вскрик. Еще один хлопок.
Кажется, бегущий русин споткнулся. Упал в мягкую пружинящую траву. Совсем рядом упал — рукой достать можно. Забился, захрипел.
Далаан встретился взглядом с русином. Глаза чужака, в которых смешались страх, боль и изумление, уже стекленели. Из шеи хлестал алый фонтан, на правом боку растекалось кровавое пятно.
Почему кровь? Откуда кровь? Русин неудачно упал? Но вообще-то
Или русина настигла стрела? Далаан поудобнее перехватил саблю.
Конечно, его воины без приказа стрелять бы не стали. Да и не видно в теле упавшего длинных монгольских стрел. Но не послышались же ему негромкие хлопки. Может быть, то был звук русинских самострелов, метающих не стрелы, а небольшие камешки, шипы или иглы? Может быть, странный железный предмет, который держит здоровяк в темном коротком кафтане, и есть оружие русинов? Может быть, это что-то вроде тайных пружинных трубок, которые цзиньские лазутчики прячут под рукавами и которые способны метать на десяток-другой шагов миниатюрные стрелки-сюцзянь?
Разгадывать эту загадку было некогда. Русин с черной железной трубкой неторопливо подходил к неподвижному уже телу. И — к Далаану тоже! Заметит ведь! Непременно заметит!
Русин подошел. Направил свою трубку на голову трупа. И…
И конечно же, увидел прячущегося в траве Далаана.
Все, больше таиться нельзя!
Лицо русина перекосилось. Рот открылся. Железная трубка дернулась было к Далаану.
Но сабля оказалась быстрее. Она, словно стальная птаха, стремительно выпорхнула из травы.
Далаан вытянул руку во всю длину и рубанул снизу. Коротко и быстро. Вскакивая на ноги вслед за взлетающим клинком.
Кончик сабельного острия достал-таки до кисти, сжимавшей странный предмет. Рассек запястье. Железная трубка выпала. Русин заорал — басовито и громко. Левой рукой схватился за раненую правую.
Далаан, уже стоя на ногах, нанес второй удар. Крик оборвался. Массивное тело рухнуло в траву.
— Бей! — крикнул Далаан своим воинам.
И подскочил к толстому бородачу с повадками хана.
Этим русином он решил заняться сам. Этот, судя по всему, был важной персоной, а значит, мог оказаться ценным пленником. Гораздо более ценным, чем старик Лука-аныч. Просто убивать такого — неразумно. Такого следовало доставить Субудэю.
Удар саблей в изумленное, ошалелое бородатое лицо. На этот раз Далаан бил не окровавленным лезвием, а массивной рукоятью.
Русин упал. Далаан навалился сверху.
— «Менты! Спецназ! Суки!» — раздались в ночи истошные вопли. Не столько страх, сколько безграничное удивление слышалось в выкриках на незнакомом языке.
Далаан еще раз ударил сабельной рукоятью по голове ворочавшегося под ним бородача. И еще. Бородач затих.
Кто-то из русинов, выхватив из-под короткополого халата железную трубку, спешил на помощь своему вожаку. Кто-то, наоборот, бежал к безлошадным колесницам.
Но над травой уже поднялись лучники. На русинские повозки и на мечущихся возле них людей посыпались стрелы.
В темноте послышались негромкие, едва-едва слышные хлопки. Видимо, русины пытались отстреливаться из своих метательных трубок. Без особого, впрочем, успеха.