Земля забытых фантазий
Шрифт:
– Я не слышу ваших аминей, господа… Простите, аплодисментов, – обратился Догада к аудитории. Жидкие аплодисменты проводили Волхва до его стула. – Пожалуйте, господин Астроном, – пригласил Догада.
Астроном поднялся и быстро пошёл к трибуне. Он был маленького роста, зато вполне объёмным в ширину. Поэтому Астроном не любил кресла, так как всё время в них застревал. Он носил мантию малинового цвета, расшитую серебряными звёздами. Голову его украшал стоячий малиновый колпак. Колпак несколько компенсировал в глазах окружающих малый рост Астронома. Профессор прошёл к трибуне и скрылся за ней. Зрителям
– Экспедиция должна быть отправлена в Центрогорье, – сказал Астроном. – Там необходимо построить обсерваторию. Из самого центра земли и на максимальной высоте удобнее наблюдать за небесными светилами. Мы могли бы выяснить, действительно ли существует Гигантский Кур, ведь сверху всё видно гораздо дальше. Я веду свои наблюдения много лет и пользуюсь самыми современными увеличительными приборами. Я никогда не видел на горизонте даже подобие большой курицы. Возможно, она скрыта от нас Центрогорьем, или просто не существует. Уже сейчас я готов сделать несколько сенсационных заявлений, основанных на наблюдении за звёздами! Недавно меня осенило! И я хочу поделиться с вами своим осинением… Осинянием… Наверное, меня озарило, и я делюсь озарением… – сбившись и смутившись, забормотал из-под трибуны Астроном. В аудитории послышались смешки.
– Ближе к делу, господин Астроном, – попросил Догада.
– Наша земля вращается вокруг солнца, а не оно вокруг нас! – выкрикнул Астроном.
С озарениями всегда так. Они происходят в самое неподходящее время и в неподходящем месте. Часто они опровергают все, на чём строился ваш мир всю жизнь до этого. Например, сначала вы долго изучаете азы искусства живописи, защищаете докторскую и приобретаете репутацию крутого искусствоведа и знатока. А потом оказывается, что «Чёрный квадрат» это не квадрат, а секс двух чёрных треугольников. И всё летит к чертям: ваша репутация, годы учёбы, спокойная жизнь в достатке.
Озарение похоже на маленький взрыв в одной отдельно взятой голове. Так осуждённый на пожизненное заключение маньяк-убийца вдруг находит бога и отказывается есть сосиски в пост. Так делаются научные открытия, которые никому не нужны, ведь они раскачивают устои всего. За такие открытия обычно сжигают на костре. Это гораздо дешевле, чем переписывать все учебники в мире. А самое ужасное в поведении любого озарения то, что оно отказывается оставаться в той голове, в которой возникло. Озарение хвастливо и требует к себе внимание масс.
Аудитория зашумела, Волхв вскочил и стукнул по полу посохом:
– Это абсолютная ересь! Абсолютная и даже антинаучная! – попытался он заручиться поддержкой Догады.
– Господин Волхв, прекратите царапать пол этой штуковиной! – раздражённо прикрикнул Догада. – Господин Астроном, выйдите из-за трибуны, чтобы аудитория видела, в кого кидать помидоры…
Астроном вышел из-за трибуны и продолжил:
– Я даже возьмусь утверждать, что небо нетвёрдое! Поэтому, как бы высоко ни поднимались наши летательные устройства, нет никакой опасности, что путешественники разобьются о небо и упадут на землю. Мы можем перестать устанавливать во все летательные аппараты ограничители высоты. Это поможет сэкономить много денег из налогов и
Тут уж поднялся настоящий шум, неконтролируемый и нецензурный. Иностранные гости перешли на свои малопонятные языки, жестикулировали, требовали изгнать Астронома из Академии. Местное научное сообщество реагировало не менее бурно. На пол перед Астрономом шмякнулся первый помидор. Затем ещё один. Вскоре помидоры летели с обильностью майского ливня. Астроном стоял, гордо задрав колпак и глядя в беснующуюся толпу.
– А она всё равно вертится! – выкрикнул он, простирая в сторону вопящей толпы свою короткую пухлую руку.
Глава 2. И кикиморы мечтают о любви.
– Однажды люди перестали верить в богов, волшебных существ и всех сущностей, которых сами же до этого и придумали. И были изгнаны все волшебные существа и боги, и суеверия, и прочие плоды человеческой фантазии на край Вселенной. И стали они жить без людей… – Васька отпихнул учебник и тряхнул светлыми волосами. – Не буду я этот бред читать!
– Это ещё почему? – строго спросил его отец.
– Да потому что никаких людей не было! Где доказательства что они были?
– Мы и есть доказательства, – пожал плечами отец. – Домовые и лешие, кикиморы и Змей Горыныч… Откуда, по-твоему, всё это взялось? Люди придумали. Мы такие же, как люди. Кроме Змея Горыныча, конечно. У нас есть руки, ноги, голова, лицо… Мы даже называем себя людьми, чтобы не выяснять у кого в роду кикиморы, у кого домовые, а кто леший. Люди нас придумали такими же, как они сами. Ну, почти… – Фёдор вспомнил о зелёных волосах жены.
– Придумали, а сами? Куда они делись? – не унимался домовёнок. Его синие глаза уставились на отца и по хитрой физиономии было понятно, что на любое объяснение у него уже готово возражение.
– Так, прекрати мне это! Вот пожалуюсь на тебя Яге Антоновне! Живо за уроки, – стукнул отец ладонью по столу.
– Учи тут всякий бред, – ворчал домовёнок. – Завтра начнут рассказывать, что земля круглая, как яблоко… Может, это не люди нас придумали, а мы их. И это они на нас похожи, а не мы на них. А наш мир вообще не произошёл и не придуман, а просто всегда был. А Яга Антоновна очень старая. Она уже сама не помнит, что было, а чего не было.
Отец молча согласился с этим утверждением. Яга и правда была старой. Даже древней. Даже всегдашней. Возможно, она помнила само изгнание волшебства после принятия людьми массового и бесповоротного атеизма. Может, она в нём даже была виновата: столько народу поела за свою карьеру, пока служила Бабой Ягой. И можно ли в таком возрасте полагаться на память? Она уже, наверное, сама не знала, где у неё воспоминания, а где фантазии её склероза.
Когда Фёдор был маленьким домовёнком и ходил в ту же школу, где учится Васька, Яга уже была дряхлой. Но на пенсию упорно не уходила. Каждый год администрация школы пыталась почётно выпроводить её на отдых, заслуженный ещё пятьсот лет назад. Но Яга не поддавалась на уговоры и намёки. А применить по отношению к ней силу, пусть даже на законных основаниях, никто не решался. Каждое утро парковалась её избушка на курьих ножках в школьном дворе, а вечером уносила Ягу, теперь почему-то Антоновну, в лесную чащу.