Земля Забытых Имен
Шрифт:
А вот Водырь из другого теста. Тоже рубака проверенный, но он из тех людей, которые в бой идут сообща. Рядом с друзьями, но не сами. Если не будет единомыслия в отряде — и в его душе поселятся сомнения.
О Кручине и Радише речь не идет — не бойцы. Им, естественно, страшно. Они не захотят свой страх показать, но как раз их, хотя бы силой, надо будет непременно за реку отправить. И лихов тоже. Не по ним война — и ладно, так и должно быть, наверное. Принуждать их — к ненависти подтолкнуть.
Но может, и не понадобится еще голову морочить? Не найдем
Нынче оба берега Ваутвойтар были пусты и травянисты. Северный на очередном изгибе реки поднялся, вознесся глинистыми кручами обрывов, и было видно с него, как на той стороне отступает Древлетский лес.
Скакали и скакали. Версты ложились под копыта коней. К сожалению, тонконогие ашетские красавцы под лихами быстро уставали, и Нехлад не мог нарадоваться на своего гнедого крепыша Уголька. Славирские рысаки не так быстры, но отличаются редкой выносливостью.
Впрочем, сейчас от этой выносливости не много проку было: не бросать же лихов. Приходилось медлить.
Однако же версты таяли за спиной, уже перевалило за полдень, а растительность все не появлялась.
Вскоре Ваутвойтар опять сменила обличье. Оба берега поднялись, и по обоим из земли все чаще стали выпирать гранитные когти Ашета. Вот уже утесы сдавили своевольную реку, и вздыбилась она, заклокотала, облеклась белокипенными покровами. Нет, не только сонное течение ей под стать! Глубинная мощь пробудилась и обрушилась на скалы. Века длился этот бой воды и камней, и нельзя было сказать наверное, чья возьмет…
Чем ближе к вечеру, тем крепче ругал себя Нехлад последними словами. Мудрое решение принял он утром, ох какое мудрое! Последним глупцам на потеху… Мало что ни о какой переправе теперь и речи идти не могло, так еще дорога вдоль обрыва, по острым скальным изломам, становилась все опаснее, и пришлось опять отворачивать к северу, к зловещей пустоши! А на сколько верст тянется этот проклятый кряж — кто знает?
До заката оставалось часа два, когда походники в очередной раз сбавили ход и повели коней в поводу. Нехлад подождал приотставших лихов и обратился к ним:
— Простите, друзья, что скверно все выходит у нас. Но, думаю, если вы прямо сейчас повернете назад, до темноты успеете выбраться из этого каменного капкана. Переплывете Ваутвойтар, а там, быть может, еще быстрее до дома доберетесь, у нас-то тут впереди еще Езгаут!
— Не вини себя, — ответил Найгур. — Никто не бывал здесь, и никто не знал, как поведет себя Ваутвойтар. Но мы решили не бросать вас. Вы, славиры, добрые соседи… Быть может, — помедлив, добавил он, — быть может, я и по глупости пустился в это странствие. Но я обещал заботиться о вас в походе, и слово надо держать. Так же думают и мои собратья.
Впереди послышался крик Торопчи:
— Вижу деревья!
Под плотными тучами темнело быстро, так что, добравшись до зарослей, решили не искушать судьбу и остановиться
Каменистые россыпи в пяти или шести верстах от Лесной уступали напору жизни. На них приютились редкие, коротенькие, но плотные крученые деревца — сосенки да березы, между камней пробивались пучки жесткой травы, вереск покрывал земляные проплешины. На ровном участке уместились и два мертвых сухих ствола — славиры тотчас взялись за топоры, лихи принялись собирать валежник.
Нехлад слышал, как Укром спрашивает у Водыря:
— Как думаешь, придут они этой ночью?
— Должны, — подавляя вздох, ответил тот, — Весь день аж нутро сжимается — чую, близко вурдалаки.
— Твоя правда, чуется напасть. Мы, верь не верь, боялись, что прямо днем и навалятся.
— Вурдалаки — днем? — усмехнулся Водырь. — Уж этого, по счастью, не бывает.
— Да разве это день? — подступил Крох. — Мы себе, знаешь, так смекаем: хмарь эту как раз за-ради вурдалаков и нагнали на нас. То бы они днем в землю закапывались, а так, видать, бегом бегут, нас нагоняют, и ничего-то им, гадам, не сделается.
— Вот кабы Лесная поднатужилась да хмарь бы развеяла — так бы вурдалаки нас и видели! — завершил Укром.
Удивительно, как быстро они вжились в этот край! Не своих богов готовы помощниками признать — здешних духов. Нет, и Весьероду они, конечно, помолятся на закате, и к душам предков воззовут, и к оберегам побратимов прикоснутся. И нет ничего странного в том, что славиры уважительно относятся к чужим богам, признавая их власть над исконными землями. На это способен любой народ, если, конечно, его составляют здравомыслящие люди.
Другое поразило Нехлада: как легко воины восприняли самую суть противоборства реки и гор, приняли как должное то, о чем еще неделю назад и слыхом не слыхивали. То же и лихи: из осколков смутных, насквозь чужих преданий мигом взрастили святую уверенность в том, что Ваутвойтар защитит их если не по доброте, так хотя бы ради того, чтобы лишить добычи зловещую Тьму Ашета.
Близнецы с Водырем настрогали острых колышков, которые укрепили в траве с севера и запада от стоянки. Горибес занимался факелами.
Торопча натянул свой лук и теперь внимательно осматривал стрелы. Сорок штук, все целехонькие, да только на вурдалака, по его разумению, коли уж серебра не припасено, лучше всего срезень годился — с наконечником-лезвием в виде полумесяца. А срезней было у него только десять. Был еще десяток стрел тупых, [12] которыми Торопча еще в Поющем лесу хотел воспользоваться, да так и не собрался. И двадцать — простых, четырехгранных, на все случаи жизни. На все так на все, глядишь, и вурдалаку в лоб или в сердце в самый раз будет…
12
Стрелы с тяжелым тупым наконечником использовались для охоты на мелкого пушного зверя.