Земля Забытых Имен

Мерцалов Игорь Валерьевич

— Неужели тебя все еще пугает Ашет? — подивился Кручина. — Ведь ты прошел его с нами почти что насквозь и видел: здесь нет ничего страшного! Это прекрасная и щедрая земля.

Найгур вздохнул, покачав головой:

— Хорошо бы, предания ошибались. Но Ашет обманчив — так у нас говорят.

— Как же ты тогда решился с нами пойти? — воскликнул землемер. Этот вопрос давно занимал его.

Настал черед Найгура удивиться:

— Но здесь так интересно! И так привольно… — Помедлив, он добавил: — Нас назвали сумасшедшими, когда мы решились

идти. Но мы же ловчие! Нам и нужно быть чуточку сумасшедшими, — закончил он с обезоруживающей улыбкой.

Кручина, вздохнув, отступил, должно быть навсегда распрощавшись с надеждой понять лихов. Сумасшедший у них — значит, это плохо, но хорошо, когда он диких коней ловит! Как будто это не обычный труд, как всякий другой…

И как их боги благословляют, любопытно тогда знать: на сумасшествие, что ли?

Нехлад лишними вопросами себе голову не забивал.

— Сегодня поохотимся, — сказал он, — и поищем остатки строений. Здесь, должно быть, стоял какой-то храм, во не могли же построившие его люди жить далеко.

— Это могильник, — сказал Найгур.

Ворна вздрогнул и, дико глянув на лиха, воскликнул:

— Харажский ты рог, кикимору тебе в жены! Что же сразу не сказал? Мы, выходит, по костям топчемся?

— Ты же воин, разве тебе привыкать?

— Думай, что говоришь! Поле боя — это одно, а погребения топтать — скверно.

— Древние нарочно так сделали, — успокоил его Найгур. — Мы думаем, они так молились: попирая прах, обращались к душам в небе.

— А разве на востоке равнины есть такие курганы? — спросил Нехлад. — Откуда ты знаешь, что это могильник?

— Один есть, на западе от Войтар. Он хорошо сохранился, на его верхушку ведет каменная лестница. А у подножия — вход. Внутри — закрытые каменные ложа, а рядом — бронзовое оружие странного вида. Подле одного гроба — золотой венец. Но кто там лежит — мы не знаем.

«Кому там лежать, кроме подданных Хрустального города? — подумал Нехлад. — И все же странно, что они оставили после себя только могильники». Он вновь присмотрелся к каменным глыбам: нет, различить, что на них было изображено древними, не удавалось.

— Такие камни там тоже есть? — спросил он.

— Точно такие и так же стоят, — ответил Найгур. — На них высечены крылатые кони и люди в островерхих шапках с копьями. Еще — солнце, месяц и звезды.

— Непременно покажи мне это место, когда вернемся, заинтересовался Радиша.

Ворну уже ничто не занимало с того мгновения, как он услышат про могильник.

— Пойдемте отсюда, — поторопил он. — Может, эти древние и были чуточку сумасшедшие по-своему, но я топтать воинское погребение не собираюсь. Скверно это.

* * *

Славиры — хорошие стрелки из лука, но оружие это дорогое и потому достается не всякому. Добрый славирский лук из березы и можжевельника, с роговыми подзорами, стоит столько же, сколько лучший конь.

Из всех походников лук с собой взял только Торопча, но расчехлял до сих пор только

для того, чтобы посмотреть, в порядке ли любимое оружие. Предусмотрительность предусмотрительностью, а благоразумие в свой черед: воевать ни с кем не собирались, так зачем лишняя тяжесть?

Когда молодой боярин со спутниками вернулись к стоянке, Торопча как раз натягивал тетиву. Чтобы согнуть славирский лук, требуется приложить усилие как для подъема пяти пудов. [6] Но Торопча, прирожденный стрелок, сам когда-то изготовил для себя шестипудовый лук, из которого прицельно бил на сто двадцать саженей [7] — против ста, считавшихся обычными для хорошего лучника.

Краем глаза Торопча посматривал на козла, буянившего в сотне шагов от стоянки.

6

Ок. 80 кг.

7

Ок. 250 м.

Козел этот пришел с северного берега. Остроглазый Торопча видел, как он боролся там с соперником — дело по весне обычное. Потерпев поражение от опытного вожака стада, раздраженный козел пустился прочь, яростно бодая траву, и вот наскочил на людей. И чем-то ему люди не глянулись. Нападать опасался, но стращал старательно.

— Вот и мясо, — проговорил Торопча, натянув тетиву.

— Зачем тут лук? — небрежно спросил внимательно следивший за его действиями Тинар, самый молодой из лихов.

— Чтобы подстрелить козла, — невозмутимо разъяснил Торопча, открывая тул со стрелами.

— Это сойкор, с ним по-другому надо.

— Дубиной промеж рогов, что ли? — усмехнулся лучник.

— Нет, зачем дубиной? Хочешь, покажу, как мы на них охотимся?

— Сделай милость, любопытно.

Тинар кивнул и открыто пошел к животному, изрядно его удивив. Козел, видать, полагал, что достаточно грозен, и пришельцы вот-вот поспешат скрыться от его гнева. Он отпрыгнул на несколько шагов, но, видя, что смельчак против него нашелся только один, заметно приободрился и наклонил голову.

Сойкора отличали отсутствие бороды, непривычный окрас — серый с черной полосой — и необычный изгиб рогов. Острые, почти прямые до середины, они глядели не назад, а в стороны. Приглядываясь к Тинару, он медленно опускал голову и отводил ее вбок. Наблюдая за ним, Нехлад подумал, что ашетский козел, пожалуй, коварен: из такого положения он мог нанести и боковой удар, и снизу вверх.

Оставив дела, походники глазели на охоту.

Тинар замедлил шаг на половине расстояния, а за десять саженей вообще остановился и сел, скрестив ноги. Сойкор аж подпрыгнул от удовольствия: маленький враг — слабый враг. Он и так уже был готов атаковать, а тут еще Тинар, подобрав камешек, раззадорил его метким броском.