Земля Жар-птицы. Краса былой России
Шрифт:
Уединенная жизнь в тереме изредка нарушалась многолюдными пиршествами, на которых в честь особо знатных гостей появлялась царица, а в доме князя — его жена, княгиня. В самом пышном наряде государыня грациозно спускалась к гостям со своей половины, держа в руке золотой кубок. Сама она лишь касалась края губами, а каждому гостю предлагалось сделать глоток.
Жизнь за кремлевскими стенами, со всеми ее драмами и интригами, являла собой совершенно особый мир. Мало кто знал доподлинно, что происходило в тихих уединенных дворцовых палатах.
А у стен Кремля, на огромной площади, был самый центр народной жизни. Русский народ всегда испытывал особую тягу к красному цвету. Здесь верили, что он приносит удачу, недаром на Руси слово «красный» означало еще и понятие «красивый». В «красном углу» горницы висели иконы с неугасимой лампадой под ними; женщины ярко румянили
Со всех уголков огромной страны везли товары на этот главный московский торг. Один английский путешественник, побывавший в середине шестнадцатого века в деревнях между Ярославлем и Москвой, записал, что «селения были на удивление многолюдны», а «земля здесь столь плодородна, что крестьяне в изобилии отправляют зерно в Москву… Каждое утро вы встретите семь-восемь сотен саней и идущих рядом хозяев… нагруженных зерном или рыбой… Некоторые везут зерно, выращенное за тысячи миль отсюда, их возы установлены на полозья. Они везут на продажу мороженую рыбу, меха, кожи… шкурки соболей, куниц, бобров, песцов, черно-бурых лисиц, норок, горностаев. Из Новгорода везут лен и пеньку, воск и мед».
Это изобилие буквально ошеломляло. Адам Олеарий, бывший в Москве в семнадцатом веке с посольством герцога Гольштинского, пишет, что он поражен изобилием и разнообразием фруктов и овощей на московском рынке. Они продавались из огромных корзин прямо под открытым небом — яблоки самых разных сортов, груши, вишни, сливы, красная смородина, спаржа толщиной с большой палец, огурцы, лук, чеснок. Однако, отмечает Олеарий, русские не употребляют в пищу зеленого салата и смеются над немцами, которые, как им кажется, едят траву. В огромных количествах выращивались сладчайшие душистые дыни. По словам торговцев, секрет заключался в том, что предварительно замоченные в дождевой воде или молоке семена сажались в конский навоз, замешанный с соломой. В морозные ночи грядки с рассадой накрывались слюдой.
Множество куропаток, уток и гусей продавалось крайне дешево, также как журавли и лебеди, а мелкой птицы, вроде дроздов или жаворонков, было столько, что их отдавали просто за бесценок. Овцы и крупная скотина тоже были недороги. В рыбных рядах иностранцы дивились на огромные бочки с живой рыбой, которые зачастую доставляли из весьма далеких краев.
Воздействие монгольской цивилизации на покоренную Русь было обширным и разнообразным. Более всего оно ощущалось в языке, например, в торговой лексике: слова деньга, казна, сундук, ям пришли в русский язык с востока, также как и многие названия, связанные с одеждой: кафтан, башмак, армяк, туфля. Славяне переняли некоторые татарские привычки, стали употреблять в пищу капусту и кислое молоко; торговцы обрели как бы «татарское лицо», научившись вести дела на восточный лад; это коснулось и одежды: на рисунках семнадцатого века русские купцы чем-то похожи на персидскую знать — одеты в богатые кафтаны, на них высокие остроконечные шапки и сапоги с острыми носами и на высоких каблуках.
Вплоть до восемнадцатого века Московия торговала, в основном, с Ближним Востоком, прежде всего с Персией. И именно там привились русским любовь к ярмаркам и базарам, умение правильно устроить торговые ряды и разложить в них товары самым удобным для покупателя способом. В шестнадцатом — семнадцатом веках на главных базарах были выделены специальные ряды для продажи икон, для торговли яркими восточными тканями, арабским серебром, изделиями из меди и дамасскими клинками. Широко известны были работы русских мастеров по металлу. Их изделия славились отменной закалкой и изящной отделкой в виде чеканки или чернения.
На огромном московском торжище, на Красной площади, крики коробейников и торговцев смешивались с заунывным пением просящих подаяние слепцов. По улицам водили ручных медведей, которые не только исполняли разные трюки, но и разыгрывали целые импровизированные спектакли. Музыкантов, певцов и одетых в красочные костюмы скоморохов собиралось в одном месте человек по 30, а то и вдвое больше. Никто достоверно не знает, где и когда появились первые странствующие артисты; возможно эта традиция пришла из Византии, некогда славившейся своими мимами и актерами. Бродячие певцы и сказители появились еще в
На краю Красной площади возвышалось Лобное место, которое летописцы величали «Пуп земли». Отсюда Царь обращался к подданным, а Патриарх благословлял народ. На площади и вокруг нее стояло множество часовен и церквушек (говорят, их насчитывалось до полутора десятков), здесь же были устроены царский зверинец и общественные бани. Едва ли не каждый иностранец отмечал склонность русских людей к выпивке, и, конечно, на Красной площади он обнаруживал немалое количество кабаков. Квас — слегка перебродивший напиток из черного хлеба с различными добавками, пользовался в народе особой любовью. Польская водка впервые появилась на Руси в шестнадцатом веке. Различные вина привозились из Франции, Венгрии, с низовий Дуная или с берегов Рейна, а также из Астрахани и Крыма. Энтони Дженкинсон, капитан английского торгового судна, изумлялся разнообразию русских напитков: «Ягодный сок, называемый на Руси Malieno, красного цвета, обладает прекрасным сладким вкусом. Такую ягоду я видел в Париже. (Это была малина, которую, как видно из описания, Дженкинсон не встречал в Англии.) Второй напиток называется Visnoua (вишня), он приготовляется из ягод, напоминающих черный крыжовник, а по вкусу и цвету подобен красному французскому вину; третий, имеющий вкус меда, Amarodina или Smorodina, изготовлен из похожей на мелкий виноград ягоды, которая повсюду выращивается на Руси. Четвертый называется Chereunikyna, его делают из дикой черной вишни. Пятый готовят из меда и воды с разными добавками. Есть еще один тонкий напиток, который вытягивают из ствола березы, русские зовут его Berozivites. Его пьют постоянно только знатные люди, а остальные — лишь в течение трех весенних месяцев — апреля, мая и июня; позднее жизненные силы дерева иссякают и уже нельзя добыть сок».
Город разделялся на слободы. Знать жила в одном месте, торговый люд — в другом. Оружейники, сокольничие, стрельцы и звонари — каждый селился в своей особой слободе, так же как татары и иностранцы. На Большое Поле к югу от города ногайские татары пригоняли на продажу табуны лошадей, иногда одновременно до десяти тысяч голов. В ремесленных слободах жили и трудились мастера различных профессий: гончары, ювелиры, мастера колокольного дела, и поэтому в разных частях города постепенно устроились свои рынки. В ремеслах, как правило, существовала специализация: одни выделывали овечьи тулупы, другие шили сарафаны, третьи делали головные уборы. В общей сложности в шестнадцатом — семнадцатом веках по Москве насчитывалось уже около 250 видов ремесел; кроме того, армия пирожников, кондитеров, поваров пекла калачи, пироги, блины, варила кисели и варенья, делала сласти и имбирные пряники. В некоторых районах столицы до сегодняшнего дня сохранились старинные названия — Бронные улицы (здесь выделывали брони, то есть доспехи), Хлебный и Калашный переулки.
И бедные, и богатые люди в Московии, даже сам царь, предпочитали жить в деревянных домах. Здесь совершенно справедливо полагали, что дерево больше подходит для северного климата, чем камень, поскольку в каменных домах помещения были холодными и сырыми из-за конденсации влаги на изразцовых печах. К шестнадцатому веку, гораздо раньше, чем в Европе, русские изобрели удобный способ постройки домов из заранее заготовленных бревен. Это было особенно важно для русских городов, которым постоянно угрожали пожары. Москва горела не менее 27 раз в течение шестнадцатого — семнадцатого столетий, и народ вынужден был научиться быстро отстраиваться заново.