Земля Жар-птицы. Краса былой России
Шрифт:
Длинные скамьи, на которых сидели приглашенные, покрывали парчовыми тканями и бархатом, а иногда по воле Государя гостей обряжали в расшитые золотом длинные кафтаны и охабни, отороченные горностаем. Царь Иван восседал на высоком резном троне, украшенном жемчугами и бриллиантами. Трон опирался на резные львиные лапы, а на его спинке был изображен позолоченный двуглавый орел с распростертыми крыльями. На стене висело множество икон.
В центре парадного зала устанавливались большие дубовые столы на массивных резных ножках. На них выставляли множество золотых и серебряных блюд из царской сокровищницы. Если пир устраивался в большом зале Грановитой палаты, то такую коллекцию располагали на огромном столе вокруг центрального пилона. Некоторые бронзовые, серебряные или медные чаши были столь велики и тяжелы, что нести их было под силу лишь дюжине или даже двум десяткам мужчин. Множество сосудов имели необычную форму различных животных и птиц: единорогов, львов, петухов, павлинов, аистов, страусов и даже носорогов. Они были изготовлены из
При появлении царя все застывали перед ним в глубоком поклоне. Царь Иван был высокого роста, широкоплечий и широкогрудый. Его борода была рыжеватой, а взгляд голубых глаз, по всеобщему мнению, столь пронизывающим, что он мог привести в дрожь даже крепкого мужчину. Он носил длинные расшитые золотом одежды, украшенные жемчугом и драгоценными камнями, а на ногах — красные сапоги из мягкой кожи, отделанные серебром. Плечи Государя покрывали золотые бармы, украшенные миниатюрными эмалевыми иконками с изображением Христа-Спасителя, Богородицы, апостолов и пророков. На груди Государя висел на массивной цепи тяжелый золотой крест. Царь медленно шествовал мимо гостей к своему месту, затем кланялся на все стороны, громко читал длинную молитву и, осенив себя крестным знамением, благословлял трапезу. Перед началом пира он, преломив хлеб, передавал ломоть каждому знатному боярину, назвав его по имени, со словами: «Иван Васильевич, Царь Всея Руси и великий князь Московский, жалует тебя хлебом». Принимая хлеб, каждый гость вставал, и таким образом, по словам Ченслера, царь мог установить, кто присутствует у него на пиру.
В палате прислуживало множество стольников. Вдоль длинных поставцов с золотыми блюдами стояли попарно чашники с белыми салфетками на плечах; у каждого в руках был золотой кубок, украшенный жемчугом и драгоценными камнями. Перед тем как подать Царю, вино из кубка пробовали, а затем Иван Грозный осушал сосуд до дна. Все бояре, подававшие Государю еду, были в парчовом платье. Во время больших пиров стольники по несколько раз в течение обеда переодевались. В тот день, когда Ченслер был приглашен на пир, он заметил, как перед трапезой царь Иван сменил венец, а во время пира он еще раз сделал это, так что Ченслеру за один день довелось видеть Царя в трех разных венцах. На стольниках сначала были красные кафтаны, расшитые золотом. Они в два ряда направились на кухню и вернулись оттуда, неся на огромных золотых подносах несколько сотен жареных лебедей. Стольник вместе со своими помощниками разрезал их на куски. Перекрестившись, Царь предложил лакомые куски особо почетным гостям и затем следил, чтобы и другие приглашенные не остались обойденными. Подходя к каждому месту, стольник, назвав гостя по имени, провозглашал: «Царь жалует тебя», и гость поднимался со своего места. Та же церемония происходила, когда разносили напитки. После лебедей подавали несколько сотен жареных павлинов, лежавших на блюдах, с распущенными веером хвостами. Потом наступала очередь разнообразных кулебяк, а затем приносили сыры и пироги с яблоками.
Утолить жажду гости могли, окликнув одного из стольников, разносивших большие золотые украшенные финифтью ковши с медовыми напитками, вишневыми и можжевеловыми настойками. Потом подавались разнообразные чужеземные вина: французские бургундские и французские белые, мускат, венгерские и канарские вина, аликант и мальвазия. Гость из учтивости должен был выпивать до дна каждый предложенный ему кубок, и это было тяжелым испытанием для многих иноземных посланников. Во время трапезы шуты развлекали гостей, а музыканты увеселяли их игрой на гуслях и инструменте, напоминающем цитру. К переменам блюд стольники, переодевшись в яркие парчовые кафтаны, приносили подносы, прогибавшиеся под тяжестью аистов с цукатами, тетеревов в шафране, журавлей с пряностями, гусей с пшеном, петухов в имбире, рябчиков со сливами и цыплят. Далее подавались супы, уха и куриный бульон. Затем наступала небольшая передышка, гости пили меды, черносмородиновую настойку и сладкие ликеры. Потом приходил черед жареному мясу и рыбе гигантских размеров, которую отлавливали в Белом море и живую в огромных бочках неделями везли через полстраны. Большие осетры, подававшиеся на золотых блюдах целиком, были похожи на крылатых драконов с широко разинутой пастью. А потом появлялись еще и зайцы с лапшой, перепелки и жаворонки с луком и шафраном. Перед подачей десерта стольники опять переодевались, на этот раз в белые бархатные кафтаны, шитые серебром и отороченные соболями. Некоторые из них несли золотистые и разукрашенные деревца, с которых свисали пряники и цукаты, другие разносили блины, оладьи, кисель и сливки и сахарные фигурки, изображавшие львов, орлов, разных птиц и даже миниатюрный Кремль. Посреди этого птичьего царства и сахарных городов лежали грудами яблоки, ягоды и орехи в сахаре.
Для гостей такие пиры были подлинным испытанием на выносливость, так как длились они обычно пять-шесть часов. В честь победы над Казанью царь Иван устроил пир на три дня. В конце трапезы Государь снова обращался к каждому участнику праздника по имени, и на Ченслера такая уникальная память самодержца произвела глубокое впечатление.
По канонам православной церкви бесплодие супруги не считалось основанием для развода,
Государь создал отряды опричников. Преданные лишь ему одному, они совершали убийства и грабежи в разных концах страны под предлогом уничтожения с корнем «изменников». Чтобы покорить независимых новгородцев, Иван устроил в городе кровавую резню, 60 тысяч жителей были убиты. Он грабил и убивал всех без разбора. Даже в ту эпоху, когда кровопролитие и жестокость захлестывали Европу, о зверствах Ивана ходили легенды. В связи с удаленностью России они обрастали все новыми ужасами и зловещими подробностями о диких выходках русского царя, который вымещал свои кошмарные ночные видения на собственном народе.
С годами царь становился все мрачнее. Приступы безудержного гнева посещали его все чаще; когда он выходил из себя, на губах его, как у жеребца, появлялась пена, и он выглядел безумным.
Однажды в Александровской Слободе, Царь вступил в спор со своим любимым старшим сыном и наследником, тоже Иваном, которому тогда было 28 лет. В одних летописях говорится, что отец обвинил сына в измене, другие повествуют о том, что Царь оскорбил его беременную жену. Спор становился все жарче. В ярости Государь поднял тяжелый железный посох, с которым не расставался, и занес его для удара. Борис Годунов, один из самых преданных придворных царя, бросился вперед и схватил Ивана за руку. Тот ткнул посохом в Бориса и ранил его. Затем, все еще в бешеной злобе, он обрушил тяжелый конец посоха на голову сына, поразив его в висок. Молодой Иван упал, обливаясь кровью. Оглушенный, потрясенный содеянным, царь Иван кинулся к сыну и начал обнимать и целовать его и дрожащими руками пытался остановить кровотечение. Царь закричал, чтобы позвали лекаря. Когда тот появился, он увидел смертельно бледного Ивана Грозного, который между рыданиями восклицал: «Я убил своего сына!»
Царь и его свита, одетые в черное, вслед за телом царевича покинули слободу. Все сто километров до Москвы Иван шел за гробом пешком.
После отпевания в соборе Святого архангела Михаила драгоценные камни дождем сыпали в открытый гроб. Царь Иван, распростершись над телом, громко рыдал. Джайлс Флетчер, английский посланник, оставивший свои заметки о России, описывал страдания Государя так: «Он не имел намерения убить своего сына, когда наносил страшный удар, и это было ясно по его стенаниям и скорби после смерти сына, с которой царь не мог смириться до самой кончины.»
Царь Иван потерял сон. По ночам он так беспокойно метался в постели, что не раз падал на пол. Ему представлялось, что он взбирался по ступеням храма и изо всех сил колотил в дверь, которую никто не открывал. Многие месяцы Царь Иван не показывался на людях. Два последних года жизни он выглядел мрачным и потерянным. Бывало, что во время беседы с ним вдруг случался приступ истерического хохота или рыданий.
В конце жизненного пути Царя опять были зловещие предзнаменования. В 1584 году на небе появилась странная комета в форме огненно-красного креста, неподвижно застывшего над Кремлем. Увидев комету, Иван сказал: «Это предвестник моей смерти.» В Москве появилась огромная черная птица и начала летать с карканьем над городом. Иван вызвал шестьдесят шаманов из Лапландии, но все их колдовство и заклинания не помогли, и они мрачно предрекли, что Царь умрет 18 марта.
Перед самой смертью, уже больной и ослабевший, Иван ежедневно любовался своими сокровищами, где среди гор золотых тарелок, чаш и кубков, украшенных самоцветами, сверкали россыпи жемчуга, изумрудов и рубинов. Русские любили драгоценные камни и относились к ним с благоговением, почти как к живым существам. Они ценили драгоценности не только за присущую им красоту, но наделяли их мистической силой.
Сэр Джером Горсей, английский посланник при дворе Царя Ивана, поведал впечатляющую историю о том, что перед смертью Иван позвал его и своих бояр в сокровищницу. Он приказал принести драгоценные камни и ювелирные изделия и стал рассказывать об их загадочных свойствах. Царь показал собравшимся камни, которые обладали «огромными скрытыми силами». По его повелению, ему принесли спицу, и драгоценные камни нанизались на нее, образовав цепь. Затем Государь сказал: «Возьмите этот красивый коралл и бирюзу в руки. По своей природе, они по-восточному ярки. Положите их мне на ладонь. Я поражен болезнью, вы видите, что они проявляют свои чудесные свойства: камни изменили цвет и посерели — они предвещают мою смерть». Многие сотни лет люди верили, что бивень единорога может нейтрализовать яд и вернуть здоровье, поэтому Иван приказал принести ему его «царский посох из бивня единорога, украшенный бриллиантами чистой воды, рубинами, сапфирами, изумрудами и другими драгоценными камнями». Он велел своему лекарю нацарапать посохом на столе круг и поместить внутрь него несколько пауков. Один за другим пауки в круге издохли, а те, которые оказались за его пределами, быстро расползлись. «Слишком поздно, — промолвил Иван, — меня это не спасет.»