Земля зомби. Два локтя по карте
Шрифт:
Кузьмич редко обращал на подобные признаки внимание, поэтому безапелляционно произнёс:
– Да, конечно, справится и без тебя, чё там, погрузил барахло в машину и вези. Поехали лучше с нами, а Павлу пусть остаётся помогать коммунистическая мумия.
Начинал разгораться ненужный спор. Кузьмич сох по Ведьме и не хотел с ней разлучаться, но она, видимо, решила немного отдохнуть от его назойливого внимания и остаться тут.
Полчаса ушло на то, чтобы успокоить разбуянившегося Кузьмича, я уже даже хотел психануть и оставить его
Потом были скучные обсуждения относительно того, что с собой брать в дорогу и в каких количествах. Составив план, все разошлись уже поздно вечером и принялись собирать вещи.
Я вместе с любимой собирался в дорогу, проверяя, чтобы она ничего не забыла. В этот раз я не лоханулся, как всегда, и кинул себе и ей в рюкзаки по противогазу. Сколько раз до этого говорил себе, что они необходимы, и всегда забывал. В этот раз не забыл!
Закончился этот бешеный день, полный сюрпризов, долгим и нежным сексом. Мы с женой растягивали удовольствие, меняя позы и наслаждаясь друг другом, понимая, что побыть наедине в таких комфортных условиях во время поездки у нас не получится.
Начало нового дня было суетным. Все бегали по дому, что-то орали, искали. Выпив утренний кофе, я сразу отправился в автомастерскую, принимать автомобили.
Увидев непрезентабельного вида Газель с Нивой и сонные красные глаза автомехаников, я понял, что ребята на совесть постарались сделать их неприметными и не похожими на бронированные, работая всю ночь без отдыха.
Даже свежая краска не выглядела свежей, была какой-то тусклой, как будто выгорела на солнце, если бы не запах, который от неё ещё исходил, я бы ни за что не подумал, что машины недавно перекрашивали.
Договорившись забрать автомобили позже и пообещав ребятам за качественную сверхурочную работу магарыч, я вернулся домой. Сейчас требовалось получить некоторые вещи со склада, а без Кузьмича к прапорщику лучше не ходить, придется каждую мелочь вырывать со слезами и боем.
Услышав, что от него требуется, Кузьмич сразу воспрял духом. Он быстрым шагом шёл рядом со мной, с радостно сверкающими глазами, как у кота, который дорвался до сметаны. Правда, сметана старого пьяницу не интересовала, а вот булькающая при каждом шаге бутылка с самогоном, спрятанная у него за пазухой, явно грела ему душу.
Я не разделял его восторга, но другого выхода не было, один из немногих плюсов алкоголизма старого пройдохи был в том, что прапорщик был его собутыльником и, прибухнув, становился более добрым и сговорчивым.
Достигнув склада, Кузьмич без стука резко открыл дверь и, вломившись в помещение, громко заорал с порога:
– Ага, тушняк казённый жрешь, крыса тыловая! У тебя же скоро морда в дверь не пролезет!
От неожиданности кладовщик, который и правда страдал от излишнего веса и был похож на огромного колобка, подавился и громко закашлялся. Сделав пару глотков из алюминиевой
– Чё орешь, как блаженный? У меня сейчас вполне официально завтрак. Это вы трескаете нормальную еду дома с комфортом, а я тут сухомяткой вынужден давиться, практически живя на этом проклятом складе.
– Зачем же давиться? – с улыбкой спросил Кузьмич и, достав из-за пазухи бутылку с мутной жидкостью, водрузил её на стол. – Давай смажем глотки за хорошее начало рабочего дня.
Лицо прапорщика озарила улыбка, он жестом заправского фокусника извлек откуда-то из-под стола два граненых стакана, зная, что я пить с ними не буду, и ответил:
– Да какое тут хорошее начало? Меня сегодня с самого утра уже зае…ли все! Визит этого проклятого депутата разворошил Рынок, как осиный улей. Приходят тут всякие и давай трясти списками: «Вот, Гестаповец разрешил взять это, взять то»! Он-то им разрешил, а таскать всё мне, и потом ещё переживать, вернут в целости и сохранности или, как всегда, всё сломают, порвут и в говне испачкают! – пожаловался на свою нелегкую жизнь круглый прапор, для которого сделать пару лишних шагов было сродни подвигу.
– Прямо-таки в говне? – недоверчиво изогнув брови дугой спросил Кузьмич, наливая себе и ему сразу по пол стакана.
Прапор зашевелил носом, пытаясь уловить аромат наливаемой жидкости, и недовольно ответил:
– Да в чем только шмотки не пачкают, в дерьме, в крови. Иногда такое пытаются вернуть, что проще сразу на помойку отнести, чем привести в божий вид.
– Ладно, не урчи, как будто-то сам всё отстирываешь и зашиваешь. – небрежно проговорил Кузьмич и, подняв руку со стаканом, сказал:
– Ну, вздрогнем.
– Вздрогнем. – ответил прапор и со звоном ударил своим стаканом по стакану Кузьмича.
Выпив, прапор принялся закусывать тушенкой из открытой банки, а Кузьмич замер неподвижно и смотрел на него с молчаливым укором.
– Ну, чего уставился?! – спросил, не выдержав столь пристального внимания прапор.
– Да вот, смотрю, не уважаешь ты меня совсем, кругломордый!
– Сам-то вообще, как бомж, не брит, а чет ещё на мою морду гонишь! – начал заводиться прапор.
– Сало гони! Хохол хитровые…ный, тушенку лохам на закусь предлагай, я тебе свойский натуральный продукт, приготовленный с душой, принес, а ты мне консервы пихаешь!
Прапор страдальчески закатил глаза и произнёс:
– С тобой невыгодно бухать, ты всегда покушаешься на святое! Знаешь, как тяжело у вас тут найти нормальное сало, а не то фуфло, что вы, кацапы, привыкли считать салом?
Незлобно ворча себе под нос, прапор открыл один из ящиков стола и извлёк на свет бумажный промасленный свёрток. Аккуратно его развернув, он достал толстый шмат копчёного сала, щедро посыпанного сверху перцем, и принялся аккуратно его нарезать.