Земля

Ен Ли Ги

— Кто это язык распустил? О чем вы тут говорите? Хоть объясните толком!

Но Ко Бен Сан вместо ответа ударил жену трубкой по спине и закричал:

— Это ты, ты все разболтала, старая лисица! Никто не видел, как я летом молился Лесному духу! Если бы вы не распускали свои длинные языки, откуда могли бы люди узнать об этом, а? Теперь у меня и семьи-то нет! Раз уж своим нельзя верить, кому же тогда верить?

Ко Бен Сан заметался по кану, заплакал в голос. Поняв, в чем дело, жена и снохи принялись наперебой уверять старика, что они никому не говорили ни слова. Но чем усердней они оправдывались,

тем пуще заливался Ко Бен Сан слезами. Из груди его вырывались истошные вопли. Заверения домашних не могли его успокоить: ведь не мог же он догадаться, что вместо духа с ним разговаривала в памятную ночь мать Сун И. Он твердо был убежден, что это кто-нибудь из «глупых баб» проболталась о его ночной молитве.

Кончилось тем, что Ко Бен Сан с перекошенным от злобы лицом вскочил на ноги и начал швырять на пол домашнюю утварь. Из опасения, как бы что не разбилось и он не потерпел бы убытка, Ко Бен Сан на ходу выбирал такие вещи, которые не могли разбиться. Первым он бросил большой соломенный куль, за ним — мешок с фасолью и корзину.

— И дом, и семья — все пропало! Ничего у меня нет! Ничего мне не нужно!

Без убытков все-таки не обошлось: трубка, которой он ударил старуху, разломилась пополам.

3

Наступило время осенней страды. И поливные рисовые, и суходольные поля дали обильный урожай. Крестьяне принялись за уборку, лица у все были довольные, радостные.

Куак Ба Ви и Сун Ок с самого раннего утра до позднего вечера находились в поле: убирали рис. Сун Ок позвала на помощь Ин Сук и вместе с ней отбирала лучшие кусты риса для сдачи сельскохозяйственного налога и на семена: говорят, семенной рис следует убрать до появления первого инея.

Однажды вечером Куак Ба Ви как бы невзначай сказал:

— Послушайте, женушка. Как вы посмотрите на то, если мы уплатим налог и с нового, целинного участка?

Сун Ок не совсем поняла, о чем спрашивает муж, но ответила на его вопрос утвердительно:

— Раз вы считаете, что так нужно, я согласна!

— Правда, мы не можем сдать рис с этого участка в виде сельхозналога: целинные поля на три года освобождены от налога. Но мы могли бы внести рис в фонд государственного строительства, или в фонд эгукми [77] .

77

Эгукми — пожертвование от патриотов, дословно: рис, пожертвованный патриотами.

— Что ж, можно и так.

— А вам не жалко будет риса?

— Да ведь я же согласилась отдать его. — Сун Ок пристально посмотрела на мужа, стараясь понять, к чему он затеял этот разговор.

— Это верно. Но я хочу знать, от души ли, с радостью ли вы соглашаетесь сдать этот рис? Если вы хоть чуть-чуть пожалеете, то это уже не будет выражением нашей благодарности государству.

— Вы, видать, до сих пор не знаете меня! Помните тот день, когда мы с вами ходили копать картошку? Я тогда многое поняла. Потому и просила у вас прощения. Ваши слова глубоко запали в мое сердце!

— Ну, раз так, не станем больше и говорить об этом. Я рад, что наши желания не расходятся. Я знал, что так и будет. Но я не мог не посоветоваться с вами:

ведь вы вместе со мной и целину поднимали, и на плантации работали. Если бы вы не были в душе согласны, дополнительная сдача риса потеряла бы тот смысл, который мы в нее вкладываем. Вот что: давайте сдадим этот рис вместе с сельхозналогом? Высушим его поскорее и отправим на водяную крупорушку.

— Хорошо, — согласилась Сум Ок.

Со следующего же дня они принялись рушить рис для уплаты сельскохозяйственного налога, одновременно заготовив десять мешков риса для передачи в патриотический фонд.

Желая сдать государству отборный рис, Сун Ок выбирала кусты получше, вместе с Ин Сук теребила их и обдирала рис на водяной крупорушке.

Вслед за Куак Ба Ви и другие бэлмаырцы, получившие целинные участки, начали в меру своих возможностей сдавать рис для эгукми. Мать Сун И пожертвовала три мешка риса, Пак Чем Ди — пять мешков, другие — кто мешок, кто два; набралось мешков шестьдесят.

У Куак Ба Ви, после того как он сдал десять мешков риса сверх плана, осталось почти столько же из урожая одного только целинного поля. А всего продовольственного зерна собралось гораздо больше, чем нужно было до следующего урожая.

Кто был Куак Ба Ви в прошлом? Одинокий, горемычный скиталец, нищий батрак. А теперь он своими руками вырастил на своей земле богатый урожай. И если хорошенько подумать, какая это большая честь для бывшего батрака — отдать часть своего урожая в фонд эгукми, в фонд процветания родины, ставшей ему родной матерью!

Услышав, что Куак Ба Ви сдал государству еще десять мешков риса сверх налога, Ко Бен Сан злобно ухмыльнулся:

— Это просто сумасшедший! У каждого, кто работает, одна цель: обеспечить себе хорошую жизнь. Какой же дурак согласится работать на других? А он… шутка сказать! Ведь по нынешним ценам только один мар риса стоит двести вон. Значит, десять мар — это две тысячи вон, а сто мар — двадцать тысяч. Двадцать тысяч вон выбросить на ветер! Отдать неизвестно кому! Уж подарил бы лучше мне, я бы, по крайней мере, спасибо сказал.

Ко Бен Сан на этот раз искренне жалел Куак Ба Ви.

После неудачной попытки занизить разряд урожайности, Ко Бен Сан стал сдавать по сельскохозяйственному налогу такой негодный рис, что его несколько раз браковали. Ко Бен Сан опасался, кроме того, как бы и его не заставили сдать рис для эгукми.

Удивительное дело! Что бы ни выдумал Куак Ба Ви, все ему удавалось, и все, точно назло, оборачивалось против Ко Бен Сана, словно бывший батрак вызывал хозяина на открытый бой.

Ко Бен Сан в бессильной ярости злобствовал на Куак Ба Ви.

— Из-за этой сволочи меня теперь никто и не слушает! Нет, дальше так жить невозможно. Я буду бороться с ним не на жизнь, а на смерть! Мы еще посмотрим, чья возьмет!

С уборкой урожая было уже покончено. К концу октября бэлмаырцы полностью сдали сельхозналог. Зерно хранилось на складе при волостной мельнице. И днем и ночью там дежурила добровольная охрана. Ответственность за сохранность зерна была возложена на председателя волостного народного комитета. За волостным заготовительным пунктом он присматривал сам, по нескольку раз в ночь проверяя посты. Дежурили члены союза молодежи, молодые парни из деревень, охранявшие склад в две смены.