Земляки по разуму
Шрифт:
— И что ты предлагаешь? — спросил майор, когда Саньковская закончила.
— Идем их искать! Наша встреча была предопределена на небесах… — произнесла та фразу, истинный смысл которой в данный момент был, к счастью, скрыт как от нее самой, так и от собеседника.
— Куда искать? — Вуйко А.М. с отвращением посмотрел на одежду, от которой несло помойкой. — Я думаю, что мне сначала надо переодеться…
— Дело не терпит отлагательств. Идем! Я чувствую, что они не могли далеко уйти!
И они пошли.
Фортуна сегодня была на удивление
— Помогите, люди добрые! — жалобно обратилась она к ним, обернувшись ужасающе синим носом.
— Боже мой, кто это вас так? — ужаснулась Мария.
— Двое их было, — словоохотливо пустилась в объяснения Варвара Моисеевна. — Одного я знаю — участковый. С утра такой вежливый был…
— Это они! — не обманулась в своих ожиданиях лидер поисковой группы.
— …а второй — урка. На ногах стоять не мог. И вдруг как высунется что-то у милиционера из-под рубашки да как вцепится мне в нос! Я вам точно говорю! Огромное такое! Сплошной ужас, а Жулечка, ласточка моя, на дерево вспорхнула и ко мне возвращаться боится. Не узнает, наверное…
— Куда они скрылись? — прорвался в конце концов майор сквозь плотное заграждение ненужных подробностей.
— Туда, — женщина махнула рукой в сторону холмов за городом. — Мы там часто теплыми днями с Жулечкой…
Не ожидая окончания бесконечного предложения, Вуйко А.М. потащил спутницу в указанном направлении. В его жирной груди клокотала жажда мести. Теперь и он поверил, что сможет удовлетворить ее в самом ближайшем времени.
— А как же моя собачка?
— Загримируйся, дура! — злобно посоветовал он и разъяренно забормотал. — К черту собачек, к черту кошечек, к черту курочек-рябок! К чертям собачьим, кошачьим и куриным!
На высоких каблуках Саньковская едва поспевала за ним.
— Итак, — обратился Семен к очень немногочисленной, но весьма разношерстной аудитории. — Что мы имеем?
Все имели черт знает что и были этим явно недовольны. Вопрос этот ответа совсем не требовал, но начинать с чего-то было нужно. Он продолжил, надеясь в процессе словоизвержения наткнуться на какую-нибудь идею:
— А имеем мы, уважаемые, двух людей, осьминога и козла, которые в данный момент не совсем нормальные люди и совсем уж ненормальные козел и осьминог… Парадокс, но так и есть!
Саньковский умолк. Идея не явилась. Пожевав губами, он обвел тоскливым взглядом остальных, и тут его внимание привлекла подергивающаяся голова козла. Тот являлся сейчас пришельцем и будто приглашал отойти в сторонку и поговорить о том, что известно только им двоим.
«Угу, дожился, — подумал Семен, сплевывая и направляясь навстречу пожеланиям скотины. — Еще вчера я был готов его убить, а сейчас у
— Я не знаю, кто ты, — заговорил Тохиониус, — но только не удивляйся…
«Чего тут удивительного? Эка невидаль — говорящий козел! В свое время не одному устроили аутодафе! Жизнь — сплошная видимость! Я сам всю ночь был мыслящим осьминогом… — молча парировал Саньковский, все же не решившись высказать желчные замечания вслух. — Благодаря тебе, звездный козлик!»
— Дело в том, что случилось ужасное недоразумение. Мне трудно это объяснить, потому что еще не владею вашим языком в совершенстве…
— Тогда слушай меня, — землянин взял инициативу в свои руки. — Я — тот, с кем ты поменялся телами первым. Затем я поменялся им с этим телом, а его владелец находится в твоем…
— Как тебе это удалось?! — Тохиониус не на шутку разволновался. Он уже много думал о том, почему его тело вышло из-под контроля и не находил этому научного объяснения. Присущий его народу механизм самозащиты предусматривал лишь кратковременный контроль над телом врага. Одновременно «я» контролировало и собственное тело, а когда чужое сознание меркло в результате разбалансировки обороняющимся последовательности электрических импульсов, которые, собственно, и есть сознание белкового организма, оно спокойно возвращалось в свое тело. В данном случае произошло нечто другое. — Расскажи, как это произошло?
— Понятия не имею. Он попытался приставить к моей, то есть, твоей голове оружие…
— Он тебя напугал! То же самое произошло и в нашем случае, — укоризненно, как показалось Семену, сказал пришелец и принялся размышлять дальше, сопоставляя новые факты. Значит, способность проникать в чужое сознание — дар не его, Тохиониуса, сознания, а каждого организма, организованного в достаточной степени высоко. И хищники родной планеты, и животное, в котором находится теперь, к этому явно не расположены. Доказательством этой гипотезы служил мозг аборигена, с которым он немного поработал. В случае с животным было только одно отличие, а именно то, что ему не удалось удержаться в теле аборигена. Впрочем, как и тому самому при столкновении с ним. — Как же нам теперь вернуться в свои тела?
— Знал бы, так не спрашивал…
— Понимаешь, все, что произошло, считалось нашей наукой невозможным…
— Нашей до сих пор считается.
— Есть одна неувязка. Я не смогу вырваться из тела этого животного… — Тохиониус принялся знакомить Семена с основными выводами размышлений.
Тот некоторое время с интересом слушал разглагольствования козла, но не понимал, какой от них может быть практический толк. Его сознание, не его сознание — все это ему вскоре надоело и Семен, возможно, потому, что сейчас был милиционером, порядком отупел от всей этой зауми. Результат происшествия был перед ним налицо. И какое лицо! Разбитый лоб, впавшие небритые щеки, ввалившиеся глаза. А тело, а руки!..