Земляне против политики
Шрифт:
— Он отправился к леди Солсбери, сэр. Мистер Чемберлен также отсутствует. В резиденции только секретарь, сэр. Ну, ещё слуги. А премьер-министра здесь нет.
Да уж. Хвалёная эрудиция дала сбой. До начала двадцатого века премьер-министр не жил на Даунинг-стрит. Он там только работал. Только вот где жил этот ваш 3-й маркиз Солсбери?
— Скоро ли он вернётся?
— Проблема в том, мадам, что леди Солсбери сбежала с секретарём. Лорд Солсбери был прав, когда подозревал, что у секретаря неважное зрение.
— Так вы не впустите нас?
— Только если дадите чаевые, мадам.
— Где мы возьмём
Действительно, всё сходится. Недавно Елена читала книгу Кэтрин Коути. Кроме вампирских книг та написала книгу, в которой рассматривала викторианскую Англию с акцентом на хоррор. Оттуда-то наша русская девушка и узнала о том, что в рассматриваемый период английские слуги просто обожали чаевые.
— У меня есть идея.
Она достала из сумочки два плаката, которые висели в её квартире. Помните? Сплошная меметика: на одном сова и O RLY?, которые можно ожидать от британскоподданной, на другом медведь и ПРЕВЕД — спасибо национальности.
— Сова или Винни-Пух?
— Причём здесь Винни-Пух? Это просто русский медведь.
— Это не совсем русский медведь. Его рисовал Джон Лури.
— Очуметь! Даже медведь, и тот краденный! Плагиат?
— Это не плагиат. Это аллюзия. Ну, как штабс-капитан Рыбников и рассказчик-дворецкий у Акунина. А то заладили — плагиат, плагиат...
Дворецкий продолжал ждать.
— Берёте? Это чаевые.
— А это? Это вы берёте?
Последние слова произнёс Браун с пистолетом.
Дворецкий поднял руки. Елена схватила руку Брауна с пистолетом.
— Ради всего святого, Браун, прекратите свои агрессорские замашки! Я предложила использовать мирный, бескровный способ. Чем он хуже?
— А вы что предлагаете?
В ответ старший агент достала из сумочки маленький пистолет.
— Это такой полицейский пистолет с резиновыми пулями. Мне его дал инспектор Дерюгин. Тоже эмигрант.
— С резиновыми пулями?
— Ну да. Мы не должны никого убивать. Мы агенты, а не ассасины.
— По-моему, вы правы.
— Да. Но вот всё-таки лучше было бы получить пропуск в обмен на наши современные художества.
И она торжественно вручила дворецкому сову и медведя.
— Покорно благодарю, мисс. Я буду демонстрировать эти картины, и тем самым честно зарабатывать чаевые.
Дворецкий пропустил космонавтов в резиденцию.
Вроде ничего устаревшего они там не встретили. За дубовой дверью был шахматный пол. Лестница ведёт наверх. Здесь ничего не изменилось.
Они вошли в Государственную гостиную с колоннами. Заранее известно только то, что там есть ионические пилястры и камин. Остальное в нашем времени уже не наблюдается. Камин ещё старый, без изображений четырёх национальных цветков, символизирующих части Великобритании. Портрета Елизаветы над ним тоже нет. Нет и Тони Блэра, который когда-то угощал шампанским английских регбистов.
А вот остального они не могли в точности предвидеть. Елена слегка вздрогнула, увидев у стены космонавта. Но нет, это был викторианский космический скафандр на постаменте. К нему был присоединён зонт с деревянной ручкой и спицами под тканью. И правильно, ведь солнечные лучи в космосе намного жарче, чем на планетах с атмосферой.
— Интересно было бы узнать, чем он отличается от наших.
Обследование показало, что скафандр
Рядом со скафандром стоял искусственный спутник. Занятно, что он выглядит именно как первый советский, а не американский спутник. Наверно, это говорит о превосходстве менталитета россиян. Только здесь надо быть осторожными, ведь так можно дойти до утверждения, что все языки произошли от русского.
Возле спутника стоял телевизор. Его устройство было видно из того, что из бока торчала рукоятка, как у старого киноаппарата или патефона. Механический телевизор: что может быть страннее?
А это балерина Дега. Понятно, кто её украл.
Всё это не так привлекало к себе внимание, как более грандиозное сооружение. На стене висел киноэкран, перед которым стояло что-то вроде кинопроектора. Кинопроектор имел сразу несколько слоёв плёнки. Спереди присоединена печатная машинка, возможно, ундервуд (который кое-кто путал с вундеркиндом).
С боковых сторон торчали рукоятки, перфокарты и остальные сепульки. Елена Павловна уже была близка к разгадке тайны сепулек, так вдруг заметила огромный красный дубовый ящик, смахивающий на системный блок с отверстиями для дисков. Ясно, это оказался стимпанковский компьютер. Гибсон и Стерлинг с их «Разностной машиной» в чём-то были правы. А вот этот образчик фантастики куда круче. Другими словами, размер как у мейнфрейма.
За машиной сидел парень в круглых очках и набирал текст. Перед ним лежал раскрытый журнал.
Каждое нажатие клавиши отдавалось громким звуком механизма. Он был устроен как матричный принтер. После каждого ввода буквы каретка (или печатающая головка) переползала по накрашенной ленте. Текст с моноширинным шрифтом проецировался на экран.
Командир экипажа разглядела такое начало текста:
ПСИХОЛОГИЯ ЖЕНЩИНЫ
Проф. Дж. Т. У. Патрик
АЙОВСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
КАЖДЫЙ внимательно соблюдающий и п о п у л я р н о е, и научное движение, может заметить частую нехватку гармонии или сотрудничества между ними. Такая нехватка сотрудничества, если не гармонии, иллюстрируется женским вопросом.
Парень успел набрать эти строки, когда он услышал:
— Хотела бы я знать, влияет ли этот компьютер на зрение.
Шеф произнесла эти слова вслух, и парень явно заподозрил дворецкого в нечестной игре. Он испуганно захлопнул допотопный журнал с заголовком The Popular Science Monthly (судя по дате на обложке, за июнь 1895 года). Именно допотопный, так как PopSci в двадцать первом веке давно уже цветной и продвинутый.
Она успокоила его:
— Если вы не поддерживаете ваше правительство, мы ничем не навредим вам. Если вы поддерживаете ваше правительство, то мы не такие люди, чтобы навредить.