Зенит Левиафана. Книга 2
Шрифт:
— Сол Инвиктус. Я уже слышал эти слова, — Мидас глубоко вздохнул и привалился спиной к теплой каменной стене. — Еще один орден?
— Армия, — покачал головой Карн, который толи догадался, толи просто вспомнил, почерпнув знания из памяти Левиафана. — Он собирал лучших воинов из разных эпох, обращал и делал из них армию. Чтобы они помогали ему истреблять тварей, пересекающих Завесу. Так?
— В общем, так, — теперь настала очередь каинита удивляться. Впрочем, он довольно быстро справился с разбушевавшейся мимикой, вновь превратив свое лицо в бесстрастную гранитную маску. — Дело в том, что дети
— А сам Аврелиан еще жив? — Мидас внимательно посмотрел на каинита, мимика которого вновь оживала. — Или если он погибнет, то и ты…
— Нет, — перебил его Арминиус, покачав головой. — Это миф. Но если его настигнет окончательная смерть — я почувствую. Уверен, он жив, но я не видел его больше трехсот лет. Как и остальных Сол Инвиктус.
— И много вас было? — Карн не чувствовал ауру вампира, потому что у него ее не было. Однако парень ощущал что-то другое, будто пустота, которую он видел на месте Арминиуса, вовсе не была пустотой в полном смысле этого слова. Он мог бы поклясться, что улавливает отголоски далеких эмоций — печали и нестерпимой тоски. Эмоции эти будто пробивались к нему через многометровую толщу воды, он едва различал их, точно призрачный шепот в бесконечном хаосе эфирного стрекота.
— Три дюжины, — ответил каинит, вновь уставившись в пляшущее пламя. — Имена многих вам известны. Ахилл, Верценгеторинг, Конан, Спартак, Гильгамеш, Святослав Храбрый, Харальд Косматый…
— …Хорус Луперкаль, — продолжил Мидас, но шутка не была оценена по достоинству ни каинитом, ни Карном.
— Это… несколько переворачивает привычный взгляд на историю человечества, — признался парень. Прозвучавшие имена что-то всколыхнули в его памяти, что-то далекое и грозное. Он знал, что Арминиус говорит правду, Левиафан в нем подтверждал это.
— Каждый второй правитель, воспетый в легендах, каждый третий деятель искусства, создавший бессмертный шедевр, каждый первый… — начал было каинит, но Мидас замотал головой и вскинул руку.
— Я не хочу этого знать, правда, — довольно резко бросил он, поднимаясь. — Я пересекался с твоим родом, и у меня остались не лучшие впечатления. Пойми меня правильно.
Фригийский царь двинулся к выходу из убежища, очевидно — по нужде. Арминиус пожал плечами и вопросительно посмотрел на Карна.
— Нет, — покачал головой парень. Он понимал — стоит ему попросить и каинит назовет десятки, сотни имен. — Мне это тоже не нужно.
— Справедливо, — кивнул Арминиус. — На самом деле я не должен был всего этого говорить. Но Закон касается лишь смертных, вы — не смертные.
— Закон? — переспросил Карн.
— Свод правил, установленный Патриархами в незапамятные времена. Он строго регламентирует жизнь детей Каина, чтобы смертные не узнали о нас. Нарушающих Закон ждет окончательная смерть.
— Вы боитесь людей? — удивился парень. Теперь он хорошо себе представлял, на что способны вампиры, поэтому его удивление можно
— Если люди узнают о нас — мы будем уничтожены, — покачал головой каинит. — Ты недооцениваешь смертных. Аврелиан был в будущем, он рассказывал об… инквизиции, которая едва не истребила нас. А ведь это были просто фанатики с факелами и кольями.
— А Закон разрешает влиять на ход людской истории? — Карн боялся ответа, но не мог не спросить.
— Не напрямую, ни в коем случае. Мы лишь подстраиваемся и развиваем только то, что люди уже доступно, — ответил вампир, и от него не укрылся вздох облегчения, сорвавшийся с губ парня.
— И все строго соблюдают Закон? — на смену облегчению тут же пришло удивление. Карн подумал о том, что все вампиры раньше были людьми, так неужели их общество настолько сплоченнее человеческого?
— Более или менее, — Арминиус позволил себе мимолетную улыбку. Вышло вполне естественно, хотя бы уже не оскал. — Большинство детей Каина поддерживают Закон, мы называем себя Кровниками. Меньшая часть сообщества каинитов — бунтари и свободолюбивцы, считающие Закон излишне консервативным. Тем не менее, они хотя бы согласны с тем, что смертным не стоит знать о нашем существовании. Мы зовем их Аркадийцами, по имени первого, кто решил, что Закон нужно переписать. Но есть и те, кто считает себя выше любого Закона. Им претит жить втайне от окружающего мира, для них люди — лишь корм, а и людское общество — ошибка, которую нужно устранить, провозгласив на земле власть детей Каина.
— Полагаю, с этими выродками я и встречался, — прохрипел вернувшийся Мидас. Похоже, нахлынувшие воспоминания действительно были не из лучших, фригийский царь аж побагровел, на лбу вздулась одинокая вена.
— Вероятно, — кивнул Арминиус. — Им неведомы мораль и сочувствие. Они сознательно отказались от своей человечности в пользу зверя. Мне жаль, но большинство из тех, кто знает о нас, строят свое мнение именно на основании знакомства с последователями Эреба. Как говорят, он был первым каинитом, отказавшимся от Закона Патриархов. Его казнили, но семена раздора, посеянные им тысячи лет назад, до сих пор дают всходы.
— Вам бы больше времени уделять кадровой политике, — усмехнулся Мидас. — Тогда, глядишь, боги пересмотрели бы свое к вам отношение.
— Это непросто, — покачал головой Арминиус, внимательно посмотрев на Мидаса. — Ты правитель, ты должен знать, что всегда есть недовольные и никогда нет вполне довольных. С Аркадийцами можно договариваться, они ставят человечность выше зверя. С Сынами Эреба все иначе, их нельзя контролировать, мы истребляем их целыми ковенами, но они не чтут Закон, запрещающий обращать смертных по своему желанию.
— Но ты, как я понял, давно не с братьями. В смысле, у тебя теперь другие цели, — Карн пытался осмыслить полученную информацию, но вопросов, как обычно, становилось все больше.
— Верно, Сол Инвиктус не участвуют в делах Кровников, наша задача — помогать Ордену Ка-Дас, — каинит вернулся к созерцанию костра. — Мы не можем сплетать свой дух с людскими эгрегорами и свои создавать тоже не можем, это наше проклятье. Но мы в десять раз сильнее, быстрее и выносливее. Наши органы чувств совершеннее. Мы потенциально бессмертны, хотя и уязвимы.