Зенит Левиафана. Книга 2
Шрифт:
— Договаривай, тварь, — процедил Мидас, вплотную прижимая клинок к шее кровавого бога. Лезвие разорвало смуглую кожу и по ней заструилась черная кровь. Какаги-Погок дернулся и скривился от боли.
— Те люди, что стоят за стенами, — быстро проговорил он. — Их я не буду защищать. Просто не смогу!
Карн обдумал слова бога и на эти короткие мгновения весь город-храм погрузился в густую тишину.
— Что ж, тогда прикажи своим скрыться в домах, и чтоб не выходили, пока мы не уйдем! — распорядился парень и, потеряв к поверженному врагу всякий интерес, обернулся
Мальчишка кивнул и умчался прочь, а Карн переключил внимание на Лейна. Англичанин сидел на нижней ступени храма и прижимал обе руки к широкой ране в боку, его окровавленный колун лежал рядом. К Ральфу подошел каинит.
— Как ты? — спросил Арминиус. Он тут же потупился, впервые за много лет проявив участие.
— Сдюжу, — прохрипел Лейн, натянуто улыбнувшись. Карн видел, что его рана серьезна и здесь, в полевых условиях, ему не помочь. Но англичанин выживет, если в ближайшее время доставить его к лекарю русов.
— Твои люди, — парень медленно подковылял к Лейну и присел рядом на теплый камень. — Тебе решать. Мы уходим, потому что другого шанса может не представиться. Дусгэйовэх вас не тронут, а существа, которые пришли за нами, скорее всего уйдут, когда мы исчезнем. Но гарантий… их, как ты понимаешь, нет. Так что вам лучше тоже уйти, вглубь материка, подальше от этих мест. Или…
— Или пойти с вами, в неизвестность, — закончил за него Ральф. — Но там, по крайней мере, я могу надеяться встретить хороших людей, не так ли?
Он улыбнулся, глядя на Карна. Потом перевел взгляд на каинита и наконец на Мидаса. Его слова тронули всех троих, но никто из воинов не смог найти подходящих слов. Так что они просто смущенно промолчали.
— Им решать, — сглотнув, проговорил Ральф. — Не мне. Я расскажу им все, и если они решат остаться — я останусь с ними.
Карн кивнул.
— А теперь отдай свою силу. Всю, что успел накопить, — обратился он к Какаги-Погоку. Мидас мотнул головой, подзывая к себе каинита. Арминиус понял его без слов, он подошел к распластавшемуся на каменных ступенях кровавому богу и приставил гладиус к его шее.
Фригийский царь убрал свой меч в ножны и извлек из переметной сумки Вегвизир. Он положил его на ладонь и протянул Какаги-Погоку.
— Не томи, — прошептал он. — Терпение — не мой конек.
— Я почувствую, если ты схитришь, — пообещал Карн. — И тогда мой друг сделает с тобой… все, что захочет.
Бог дусгэйовэх затравленно кивнул и протянул когтистую руку, кладя ее поверх Вегвизира. Мидаса будто прошибло током. Его шатнуло и он опустился на колено. Вегвизир в его руке стал тяжелеть и наполняться теплом.
Карн опасался, что Какаги-Погок выкинет какой-нибудь финт, но бог честно отдал всю накопленную силу, до последней капли. Парень видел, как она перетекает из его тела в артефакт Всеотца. Затем аура существа потускнела, сменившись с черной на темно-серую, пламенная корона исчезла, багровый ореол стал едва различим.
Фригийский царь с кряхтением распрямился, отошел на несколько шагов
— Он отдал все, — кивнул парень.
В этот момент к входной арке города приблизились люди, которых привел Пересвет. Они с опаской озирались, следуя за мальчишкой, и вскоре заняли всю главную площадь перед храмом.
Ни один абориген не казал носа из глухих каменных домов без окон. Какаги-Погок держал свое слово, надо думать — вовсе не из чести. Просто выродок очень хотел жить.
Ральф Лейн посмотрел на фригийского царя и тот помог ему подняться. Тяжело хромая англичанин вышел к своим людям и встал перед ними, гордо распрямившись. Мидас обратил внимание на его рану и в который раз подивился мужеству этого простого человека.
Лейн кратко рассказал о том, что произошло и что теперь ждет колонистов. Никто не перебивал. Большинство смотрело исподлобья, они все еще не доверяли чужакам, но не могли не прислушаться к словам своего лидера, которого хорошо знали.
— Мы пришли сюда за свободой, — проговорил Ральф после недолгой паузы. — Пришли строить Новую Англию, где не будет предрассудков и лжи, где мы будем сами устанавливать законы и сами — следить за их исполнением. Но мир устроен сложнее, чем мы думали. Теперь я не уверен, что эта земля может стать для нас домом. Но они, — он указал на Мидаса, Карна и Арминиуса. Затем посмотрел на Пересвета, который стоял рядом с Дарой и Уйкой, маленькие Рад и Хорт цеплялись за подолы матерей. — Они пришли из другой земли. Быть может, еще более суровой, но… Это честные люди. А значит и земля их — честная. И там, я верю в это, мы сможем обрести дом. Дом, ради которого стоит жить. И за который не страшно умереть.
Как только Лейн замолчал, люди начали яростно перешептываться. Смотрели они в основном на русов, а вовсе не на слепого воина, фригийского царя или вампира. За те два дня, что они провели вместе, многие заметили, как отважен и добр мальчишка со странным для них именем Пересвет. Они видели, как нежны к своим детям женщины чужаков и как они сильны духом. И это сыграло решающую роль.
Вперед выступил высокий мужчина с внушительной сединой. У него были серые выцветшие глаза, лицо пересекал старый кривой шрам.
— Мало кто из нас любит тебя, Ральф Лейн, — проговорил мужчина. Голос у него был низкий и грубый. — Но мы не дураки и понимаем, что если б не ты — мы бы не выжили здесь. А еще мы понимаем, что ты умеешь разбираться в людях. И если ты доверяешь им, — он бросил короткий взгляд на Карна и остальных. — То я им тоже поверю. Мы все поверим.
— Мы не хотим жить на одной земле с этим! — выкрикнула невысокая женщина с копной непричесанных каштановых волос. Ее полный омерзения взгляд был направлен на Какаги-Погока, который так и остался лежать на ступенях храма в луже своей черной крови. Он был обессилен, выжат досуха и пройдет еще немало времени, пока он восстановится в достаточной степени, чтобы заставить своих людей выйти на охоту и привести ему новых жертв из соседних племен.