Зенит затмения
Шрифт:
И она продолжила подносить к губам Нико остальные пузырьки. Принц уже почти отключился, когда зашелся кашлем от горькой жидкости, стекшей по горлу.
– Не плюйся, глотай! – скомандовала порченая и опрокинула ему в рот вторую пробирку.
– Ты вообще уверена, что я от этого не сдохну? – скривился принц, ощутив тошноту.
– Теперь не сдохнешь.
Сиина отвернулась, легла на траву и скорчилась, притянув колени к груди. Кажется, ей было больно.
– Ты как? – прохрипел Нико.
– Ничего… – тихо проговорила девушка. – Так мне и надо. Это Цель меня наказывает. Мне всегда плохо, если я людей обижаю. Ничего… я отойду…
Сиине
– Они… в порядке? – спросила Сиина. – Они… Они все живы?
Хотелось соврать, но почему-то не вышло.
– Илан, – сипло проговорил Нико. – Илан мертв. Мне жаль. Остальные в норме.
Порченая с минуту лежала неподвижно, потом села и скинула капюшон, явив Нико худое лицо с розовыми, как яблочная пастила, шрамами и распущенные волосы, доходившие до бедер. Они все еще сохранили следы недавней прически и слабо вились. Глаза у девушки были совершенно голубые, цвета озерного льда. А может, так казалось из-за фонариков. Нико разглядывал ее с тревогой, но она только молча разматывала шарф.
– Почему ты не идешь к семье? – спросил принц, когда порченая укутала его.
– Я пока побуду здесь, – сказала Сиина, не глядя на Нико, и снова накинула капюшон. – Нельзя тебя оставлять, пока наемникам приказ не изменили. Страха сильного нет, значит, все наши в порядке. И Астре уже там. Он их почувствует. Я тебя поохраняю, так что давай, отходи от этой гадости. Как ты? Замерз, да? Я пока боюсь тебя сильно укрывать. Вдруг это навредит.
Нико чувствовал себя лучше. Боль в бедре уже не так пульсировала.
– Все нормально, – отозвался он.
Порченая встала и, едва держась на ногах, побрела к распластавшимся невдалеке наемникам, чтобы перевернуть их на спину.
Она так и не заплакала.
Нико помнил Цуну и Яни, смелость которых, после того как опасность уходила, непременно выливалась в слезы, и ждал того же от Сиины. Но, узнав об Илане, она позволила себе только минуту молчаливого отчаяния.
Глава 3
Маска змея
Считается, что Белый Бог наделяет избранных людей великим даром ясного ума – талантом провидения.
Черный же Близнец помогает своим подопечным заглянуть в прошлое и создает прималей, которым доступны недра памяти. Предсказатели живут по всему Чаину, в уединенных монастырях и храмах, сокрытых от шума больших городов. Примали в основном привязаны к библиотекам и научным дворам.
Сны тех и других тщательно изучают и записывают. Одни видения предназначены живущим ныне, иные принадлежат умершим и хранятся в исторических архивах. Притом, надо сказать, сны прималей почти не используют в качестве реального источника знаний. Порой их невероятно искажают, дабы удержать в рамках Драконьей религии, и это, по-моему, несусветная глупость.
Мифология Чаина и Шанвы, несмотря на то что эти два государства издавна не могут поделить Твадор, очень схожа и отличается только мелкими деталями. Например, в Шанве вместо фиолетового и золотого Драконьими цветами считаются
Под утро у Кайоши замерзло лицо. Он открыл глаза и увидел, что за окном падает снег. Такие огромные хлопья, как перья белой птицы. Хиери называла их по-дурацки – хлопушками. Глупая Хиери. Глупые девчонки. Вечно они портят слова. Хлопушки, цветочки. Ну и гадость.
Кайоши откинул одеяло и подбежал к окну. Куда мама дела табурет? Без него не видно. Пришлось искать по шкафам, но и там не оказалось. Тогда Кайоши сложил футон [2] в несколько слоев, а сверху пристроил подушку и взобрался на мягкий постельный айсберг. Стоя на цыпочках, он сумел заглянуть за подоконник и ахнул: все кругом белое! Белое-белое, как лукум в крахмале! Как будто кто-то всю ночь убирался во дворе.
2
Футон – толстый хлопчатобумажный матрац для сна на полу.
Дверное полотно сдвинулось, и в комнату вошла мама.
– Кайоши, дорогой, не стой возле окна, ты простынешь!
– Я сам знаю, когда простыну, а когда нет, – огрызнулся маленький провидец. – Куда ты убрала мой табурет? Мне неудобно!
– Ах, ты же сказал вчера, что он грязный. Твои белые носочки испачкались, когда ты стоял на нем. Вот я и решила его помыть. Он сохнет на веранде.
Кайоши надулся и продолжил смотреть на снег. Кто-то уже испортил его следами. Наверное, мама. Испортила все волшебство.
– Посмотри, что я тебе принесла! – сказала она. – Посмотри, Кайоши! Это подарок! Папа вчера привез тебе из Пичита! Только посмотри, какая красивая шубка! Она из викуньи! Очень дорогая и мягкая! А какая легонькая! Ты наденешь и не заметишь!
– Что такое викунья? – заинтересовался Кайоши и посмотрел, как мама щупает оранжевую шерсть.
– Это такое животное с востока, – ответила она. – Идем примерим.
– Цвет какой-то дурацкий, – нахмурился мальчик. – Я хочу красную викунью. Или, может, зеленую, как трава.
– Таких не бывает, – рассмеялась мама. – Ну, идем, я хочу посмотреть, как она на тебе сидит.
Кайоши нехотя подошел. Шуба и правда была очень мягкая и теплая. Не успел он ее надеть, как стало жарко.
– Только посмотри, какой ты красивый! – восхитилась мама и подалась вперед, чтобы обнять Кайоши.
– Не делай так, я же тебя просил, – нахмурился мальчик. – Я не люблю, когда ты меня трогаешь.
Глаза мамы стали виноватыми и грустными.
– Ну, – сказала она, тут же взбодрившись, – что ты хочешь на завтрак?
– Хочу то, что похоже на снег. Лукум или рисовые шарики в сахаре. И принеси мой табурет!
– Хорошо-хорошо.
Мама ушла, забрав шелковый платок, в который была завернута шуба из викуньи. Кайоши прошелся по комнате в одну сторону, в другую и увидел, что дверь чуть-чуть сдвинута.
– Хватит подглядывать, Хиери! – сказал он. – Раз хочешь посмотреть, зайди и поздоровайся. Папа тебя отшлепает, если будешь стоять под дверями, как сплетница.
Сестра сдвинула створку и показала Кайоши язык. Тот показал в ответ.