Зенобия из рода Клеопатры
Шрифт:
Процедура усыновления – аррогация – произошла без особых хлопот посредством указа, рескрипта, императора. Аврелиан становился членом семьи Ульпия Кринита и утрачивал правовую связь с кровным отцом вместе с его именем – Домиций. После открытой процедуры на площади претор, глава города, объявил Аврелиана состоящим под властью усыновителя Ульпия Кринита.
При покровительстве императора у Аврелиана Кринита армейская карьера пошла заметно в гору. Без усердия и храбрости в сражениях не обошлось, но среди военачальников он заметно выделялся. Римская империя переживала
– Да покровительствует мне бог! Мой дорогой Аврелиан, на тебя возлагаю такие надежды, какие возлагали римляне на Траяна, воевавшего с даками, германцами и парфянами. Никто никогда не достигает вершины власти, если он с ранних лет не поднимался последовательно по ступенькам доблести. Твое теперь дело в соответствии с твоей доблестью и умением воевать. Сделай, что можешь, и помни – в твоих руках твоё будущее.
Прибыв на место боевых действий, новый командующий быстро разгадал тактику противника, действующего небольшими группами всадников. Готы отличались высоким мастерством в индивидуальных схватках с римскими конниками, но уступали в коллективной дисциплине – сильной стороне легионеров, послушных воле командиров, умело действующих в строю. Оценивая обстановку на поле сражения, Аврелиан своевременно использовал резервы и вспомогательные отряды и всегда правильно определял место и момент для решающего удара. Если после долгого сопротивления враги бежали, римляне преследовали их, помня приказ командующего – пленных не брать! В то же время Аврелиан удачно применял придуманную им тактику отвлечения основных сил врага: отряды римских всадников заходили в тыл на чужую территорию и внезапно нападали на селения. Жителей убивали или забирали в плен как будущих рабов. В результате война с готами временно пошла на спад, вожди запросили у Аврелиана перемирия.
Новый командующий скоро завоевал признание рядовых воинов и командиров. Он знал многих сослуживцев в лицо, помнил имена и семейные подробности. Проявлял заботу об их личном оружии, уделял время заботам об армейском быте, питании и обмундировании. Одновременно проявлял суровость к нарушителям приказов, дисциплины и лагерного порядка. Несмотря на боевые заслуги строго наказывал.
Один воин совершил прелюбодеяние с женой своего командира, в римской армии замужние женщины нередко сопровождали супругов в походах. Аврелиан сам явился на суд. Услышав подробности, не стал тянуть время, вынес обвиняемому вердикт:
– Чтобы остальным воинам неповадно было отвлекаться от службы, в наказание тебе присуждаю особую казнь. Велю наклонить верхушки вон тех двух деревьев, привязать их к твоим ногам, а потом отпустить…
Оглядев членов военного суда, подчинённых военачальников, веско добавил:
– Армия – не место прелюбодеям!
Истошные вопли подсудимого не разжалобили командующего, и никто не посмел вступиться за воина. Устрашающие останки разорванного на куски нарушителя армейских правил долго висели на виду у всех.
После суда Аврелиан поинтересовался, развёлся ли супруг той женщины. Когда услышал, что этого ещё не произошло, распорядился:
– Изгнать обоих из расположения армии!
Аврелиан поддерживал боевую готовность армии, когда легионы находились даже на кратком отдыхе или переходах. Он заставлял воинов
Император Валериан следил за успехами Аврелиана и всегда лестно отзывался. Хвалил на заседаниях в Сенате:
– Знаю, муж ты храбрейший. Правда, говорят, иногда в строгости переходишь все границы. Хотя для римлянина звучит как похвала.
Когда сенаторы обсудили свои вопросы, император Валериан неожиданно заявил:
– Отцы-сенаторы! Я вижу, мы остались довольны положением дел в армии, как заслугой Аврелиана Кринита. Скоро в Риме состоятся выборы на должность одного из двух консулов. Можно не сомневаться, Аврелиан Кринит – тот самый человек, надёжная кандидатура. А чтобы это произошло, нужна ваша поддержка.
Для Аврелиана слова императора были полной неожиданностью. Он с юности грезил военной службой, добиваясь признания командиров, доблестно исполнял приказы. Но до сих пор не представлял себя исполняющим высшую муниципальную должность. Его немного растерянный вид Валериан расценил по-своему:
– Аврелиан, если ты решишься и выдвинешь свою кандидатуру на избрание консулом, обещаю поддержку. Кстати, выборы потребуют значительных расходов. Не секрет, что, несмотря на долгую службу римскому народу, у тебя нет средств, достойных твоего усердия. Таким людям, как ты, мы и должны помогать. Не беспокойся, Рим возьмет на себя все расходы.
Дальше всё происходило, как задумал император. На выборах Аврелиан получил большинство голосов, затем в сенатском заседании его утвердили в должности консула. Валериан остался доволен и, чтобы его любимец не сомневался в щедрости покровителя, обратился с письмом к префекту государственного казначейства:
«Ввиду бедности консула Аврелиана, но благодаря которой он оказался велик выдай ему триста золотых антонинианов, три тысячи маленьких филиппеев и пятьдесят тысяч сестерциев медью, десять тонких мужских туник, двадцать полотняных египетских, две одинаковые кипрские скатерти, десять африканских ковров, десять мавретанских покрывал, сто свиней, сто овец».
В честь избрания на высокую должность Аврелиан совершил жертвоприношение в главном римском храме Юпитера: две большие жертвы – быками, и четыре малые – овцами. После устроил пир, куда пригласил сенаторов и римлян из знатных семей; главным гостем был император Валериан.
Завершив торжественные мероприятия, Аврелиан вернулся в расположение армии, переместившейся в Галлию, где несколькими боевыми действиями восстановил пограничную линию Империи в прежнем положении. Выполнив задачу, поощрил армию тем, что распределил военную добычу поровну – между рядовыми и командирами, деньгами, ценностями и пленными для продажи в рабы.
Возвратившись на время в Рим, Аврелиан не забыл благодетеля. Передал Валериану «пятьсот рабов, две тысячи коров, тысячу кобылиц, десять тысяч овец и пятнадцать тысяч коз, а в императорский дворец на Палатине поместил большое число особых ценностей»…
Рим исподволь
Аврелиан, выходец из провинции, с юных лет не представлял свою жизнь в многолюдном городе. Как профессиональный военный проводил время в походах, гарнизонах и полевых лагерях, отчего не задумывался о собственном доме, символе добропорядочного семейного уюта. А когда в сорок лет женился, довольствовался скромной усадьбой недалеко от Рима – приданым супруги.