Зенобия из рода Клеопатры
Шрифт:
Зенобия не выходила из покоев три дня. Старик Лонгин, нарушив её одиночество, как обычно, посоветовал:
– Царица, в Пальмире ждут твоего слова. Бездействие тебе не на пользу.
И сильно удивился её ответу:
– Мне страшно! Я всего лишь женщина с маленьким ребёнком.
– Нет, ты царица пальмирцев! Для них сейчас это главное!
– Люди Меония провозглашают на улицах и площадях, что у пальмирцев новый царь. Меня с сыном изгоняют из дворца, ты не слышал? Разве не повод устрашиться, советник?
Озадаченный ответом Зенобии Лонгин умолк. В этот момент послышались дальний шум, громкие крики; вскоре – лязг металла.
Дверь распахнулась, пропуская запыхавшегося начальника гвардейцев с мечом в руках. Она услышала:
– Царица, победа!
Как выяснилось, военачальники Одената отказались признать цареубийцу правителем Пальмиры. Составили заговор, привлекли часть войска. Ворвались к Меонию в дом. Нашли его… в нужнике, где он, едва услышав шум, в страхе укрылся. С проклятиями посекли мечами, а труп выбросили за город, шакалам.
– Царь отомщён, царица! – радостно воскликнул воин.
Народ в Пальмире не оплакивал убийство самозванца. Римский гарнизон в городе не вмешивался, в эти несколько тревожных дней его воины оставались в пределах крепости. Пальмирцы скорбели по любимому царю Оденату, потому что понимали, кого потеряли, безвременно и несправедливо.
Царская вдова
Зенобия погрузилась в подготовку похорон, достойных Одената. Главным вопросом было – по какому обряду упокоить тело. Если как бывшего правителя Пальмирского царства, тогда в семейном склепе в горах. Но Оденат имел римское гражданство, имел статус законного соправителя императора. В таком случае уместно захоронение по римскому обычаю – в гробнице, устроенной при храме на главной городской площади.
Советник Лонгин предложил решение, которое должно многих устроить:
– Чтобы пальмирцы удовлетворились и римский Сенат не возражал, нужно организовать погребальный обряд дважды – по сирийским обычаям и по римским правилам.
Царица вначале удивилась такому совету, но потом поняла, насколько он правильный…
Жрецы Погребального храма в Пальмире «готовили» Одената к встрече с народом. Тело покойного сохраняли в бальзамическом составе, «оживили» лицо восковыми красками. Поверх белой туники надели красную тогу с золотой полосой понизу, уложили на кровать с инкрустацией пластинами слоновой кости, устланной покрывалами с золотым шитьем. У входа во дворец тело в образе римского императора показали народу «для оплакивания».
Пальмирцы приходили к месту скорби и видели Одената, как живого. Казалось, откроет глаза и заговорит о своих убийцах. Оставляли дары, просили богов дать покойнику счастливую жизнь после смерти.
Когда вышло время, молодые люди из знатных семей Пальмиры подняли ложе с покойником на плечи и под горестные звуки флейт понесли к храму Юпитера. Оглашая заполненные людьми улицы причитаниями и погребальными песнями-«нениями», в процессии шли в чёрные одеяниях плакальщицы, громко выражавшие безутешное горе, до крови царапали свои лица ногтями. Полуголые рабы несли горящие факелы, предназначенные для погребального костра.
Перед храмом на помосте возвышалось сооружение из брёвен, с уступами, что делало его похожим на мавзолей с полостью, заполненной хворостом. «Мавзолей» украшен коврами и картинами, изображающими героические сюжеты из жизни Одената, по углам установлены его статуи. Насыпаны
Наступил момент, когда гвардейцы вознесли ложе с покойником на самый верх погребального сооружения, после чего мимо прошествовали ликторы в черных одеждах. Непременные участники сопровождения римских императоров, на этот раз свои атрибуты – розги и бронзовые топорики, в знак траура склонили к земле. За ними прошли воины римского гарнизона, следом пальмирские всадники, пехотинцы, лучники и пращники. Вздымая пыль колёсами, промчались колесницы с возничими, одетыми в императорские тоги с пурпурной каймой, лица у всех одинаковые – в масках, изображающих Одената. Процессию замыкали родственники и друзья покойного царя, придворные и должностные лица из римской администрации. С низко опущенными головами следовали клиенты Одената, его вольноотпущенники и дворцовые рабы. Актеры в масках с лицами покойника и в его одеждах декламировали стихи из трагедий. Замыкали шествие простые люди, пришедшие сюда не столько из сочувствия, но больше из любопытства.
Зенобия едва находила в себе силы, чтобы выдержать всю столь тяжкую церемонию. Совсем недавно муж был рядом с ней, любил её, и она любила… В одночасье осталась одна. Придётся без него принимать решения, и не только ради себя, сына, но ещё думать за Пальмиру, за народ…
Горечь утраты путала мысли Зенобии, слёзы застилали глаза. Обряд завершался торжественным апофеозом, «вознесением императора Одената к богам». Она терпеливо ожидала окончания жертвоприношения, после чего следовало поджечь огромное сооружение с ложем покойного. Эта роль отводилась сыну покойного как преемнику престола – семилетнему Вабааллату. Жрец, наклонившись к нему, что-то тихо говорил на ухо, а мальчик, испуганный происходящим, нерешительно жался к матери.
Зенобия стряхнула с себя скорбные мысли. Выхватила у стоявшего рядом раба факел и просунула его среди брёвен и хвороста. Пламя немедленно охватило ближнюю часть сооружения. Родственники Одената подступили с факелами со всех сторон… Послышался треск охваченного пламенем дерева, от сквозняков закрутились дымные завихрения. Будто огненный зверь с голодным урчанием накинулся на жертву…
Неожиданно жрец замахал руками и закричал, показывая на грязно-чёрные клубы дыма, вырывающиеся из огнедышащих потоков:
– Я вижу орла!
Зенобия глянула наверх и увидела, как из полыхающего огнём погребального сооружения вылетело похожее на птицу существо, размахивающее большими закопчёнными крыльями. Народ с ликованием наблюдал, как «орёл» вознёсся в бездонное небо и через мгновение исчез…
Жрецы объявили, что Луций Септимий Оденат вознёсся на божественный Олимп, где встретился с Юпитером.
На следующий день, когда огромный костёр окончательно прогорел, на пепелище жрецы собрали прах царя. По воле Зенобии, его разделили на две равные части, поместив в ларцы из кедрового дерева. Один ларец поставили в подземную комнату гробницы при храме Юпитера в Пальмире, второй – в родовой склеп в горах, после чего глашатаи сообщили пальмирскому народу слова царицы Зенобии: