Зеркала и галактики
Шрифт:
Мстислав крепко сжал его запястье.
– Тише, тише, – пробормотал он на языке СерИвов, и Дэсс вспомнил, что их может слышать охранник.
– Молчу, – сказал он послушно. И тут же спросил, впервые об этом задумавшись: – Слав, а где жена господина Донахью? То есть… э-э… моя мать?
– Она здесь не живет. Рассталась с мужем много лет назад.
– И чем занимается?
– Линда Гейл – известная певица. Это она устроила тебя на видео с программой «Домино».
Княжич с дрожью вспомнил про эту самую программу – как выразился Мстислав, «дурацкие шутки,
Мстислав с особой торжественностью распахнул двустворчатую дверь, отделанную жатым шелком стального цвета.
– Ваши покои, господин Домино. Прошу!
За дверью оказался коридор с окнами по одну сторону и зеркалами напротив, с расписными стенами и потолком. Княжич скользнул взглядом по росписям. Обнаженные девушки были прекрасны; по человеческим меркам, разумеется. СерИву от их безволосой наготы не было никакой радости. К тому же девицы столь откровенно приглашали гостя заняться любовью, что княжич застеснялся, как подросток. Увидев ближайшую дверь, он взялся за рукоять, чтобы уйти от смущавших его картин. Дверь и не подумала открыться.
Зато Мстислав легонько толкнул ладонью, и дверь отворилась.
– Заходи, – телохранитель улыбнулся.
Княжич был приятно удивлен. Ни откровенных картин, ни слишком вольных скульптур. Стены были затянуты коричневым шелком, стояла такая же коричневая постель, кресло, два стула, придвинутый к стене стол, рядом – погашенный видеоэкран.
– Это моя комната, – пояснил Мстислав. – Что ценно – разговоры здесь не прослушиваются.
Княжич еще раз огляделся.
– А где изображение твоей жены? Портрет.
Мстислав глянул так, словно его горько обидели. Затем в глазах блеснула знакомая ярость.
Он стремительно подошел к видео, коснулся ладонью. Экран вспыхнул, и появилось какое-то страшилище. Дэсс едва признал женское лицо. По щекам расползались лиловые пятна, брови и ресницы осыпались, седые волосы на голове вылезли клочьями, и просвечивал обтянутый кожей череп. Под глазами висели черные мешки, водянистые глаза смотрели тускло и бессмысленно.
– Появляется всякий раз, стоит включить экран, – проговорил Мстислав. – Ты сделал мне эту заставку, и убрать ее невозможно. Нарочно, чтобы я помнил, как будет выглядеть Светлана, если ее не лечить. – Он резко отвернулся от экрана, и страшное изображение медленно погасло.
– Это не я сделал, – сказал расстроенный княжич. – Слав, поверь. СерИвы не лгут – Ханимун карает за ложь беспощадно.
– От этого не легче. – Мстислав прошелся по комнате, постоял у окна, за которым лежал ухоженный газон; редкие кусты были усыпаны разноцветными листьями, будто праздничными флажками. – Дэсс, я правильно расслышал – «Ханимун»?
– Так зовут нашего бога. – Княжич подумал, что человек в душе посмеется, ведь люди не верят в чужих богов.
– Ханимун, – задумчиво повторил телохранитель. – На одном из наших языков это означает «медовый месяц»…
– Да.
Княжич включил видео. Изображение Светланы – творение Домино – продержалось несколько мгновений и сменилось вечерним пейзажем: темно-лиловые горы, их вызолоченные солнцем снежные шапки, сиреневые тени.
– Первый канал; последние новости о СерИвах, – сказал Дэсс.
– Нет информации, – мягким женским голосом отозвался экран.
Мстислав встал у Дэсса за спиной.
– Первый канал; последние новости в записи, – настаивал княжич. – Два выпуска.
Экран безропотно показал сводку новостей. Но того сюжета, отрывок из которого видел Дэсс в плену у бандитов, не было.
– Уничтожен, как и сведения в Инфо, – заметил Мстислав.
Княжич пересказал сюжет своими словами: что говорила журналистка, как сожгли тело Дэсса в Прощальном зале, как мать ничуть не горевала, а любимая сестренка радовалась.
– Конечно, радехонька! – заявил телохранитель. – Ты успешно переселился в тело Домино, а твои останки родичи сожгли за ненадобностью.
Пол у Дэсса под ногами качнулся, княжич плюхнулся на постель. Она оказалась гораздо жестче той, что стояла в «Руби» для утех Домино, и жалобно крякнула.
Мстислав покружил по комнате и вдруг предложил:
– Хочешь есть?
– Хочу, – признался Дэсс. – Только не человеческую еду, а нашу.
– Про вашу забудь навсегда. Я закажу что-нибудь попроще. – Мстислав поколдовал над панелью, вделанной в столешницу. – Минут через пять будет готово.
– Я сдохну, – печально сообщил Дэсс, вспомнив пряные запахи еды в ресторане. Он не сможет такое есть.
Однако телохранитель и повар не подвели: еда, что прибыла на стол из раскрывшейся ниши в стене, оказалась совершенно съедобной. Отварное мясо без специй, почти безвкусная зелень, кисловатый напиток. Мстислав ел то же, что и Дэсс. Он снова был голоден и с удовольствием умял свою порцию.
– Спасибо, – поблагодарил княжич, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Кажется, еда в желудке не собиралась бунтовать. – Что дальше?
Телохранитель отослал назад грязную посуду и пристально поглядел на Дэсса. В карих глазах под светлой челкой было странное выражение. Жалость и одновременно что-то еще, чего Дэсс не понял.
– Господин Донахью обмолвился, что скоро прибудет полиция. Они намерены расспросить тебя о похищении.
Дэсс поежился. Иметь дело с полицией – невеликое удовольствие. Особенно когда ты – СерИв, пытающийся выдать себя за человека.
– Я ничего не знаю о похищении. Уснул в своей комнате, в замке, а проснулся в плену. И ты сразу меня нашел и оттуда вытащил.
– Когда уснул?
– Вечером, как всегда. СерИвы ложатся спать вскоре после захода солнца.
– Сегодня пятница; Домино похитили в среду около полудня. А ты когда лег в постель?
Дэсс хотел почесать ухо, но пальцы наткнулись не на привычную шерсть, а на человеческие волосы и человеческое же ухо. Он отдернул руку, так и не вспомнив, каким дням СерИвов соответствуют пятница и среда.