Зеркала миров
Шрифт:
А ум и мудрость? Разве положено обычному человеку быть умнее, чем дозволено ему свыше? Собразительности мирян хватало лишь на то, чтобы прилежно впитать слова святого отца и выполнять его наказы. А уж думать самому? Самостоятельно? Зачем, когда все изложено и дано людям в уже удобной и готовой конструкции.
Шекли и самому сейчас думать было трудно. Мысли путались и застревали в странном липком тумане. А вот простые и лаконичные формулировки воспринимались хорошо.
И неважно каким, умным и красивым, демон желает выглядеть.
Ненависть. Слепая
Свободомыслие каралось огнем и мечом.
Благородство и красота? Нечего тут смущать честный и правильный люд! Убить. Убить всех, кто посмел выделиться. Паства обязана быть послушной и правильной. Только властелины, только хозяева имели право на прекрасное обличье и умные речи. Правда речи хозяев были почему-то короткими, зато вполне понятными. Все сводилось к одному.
Убей!
Меч умылся кровью людей поддерживающих фейри. В основном это были смески. Грязная помесь от мерзких демонов. Они пытались скрываться и сопротивляться, но их все равно находили.
А вот сами демоны не могли сражаться. Ибо слово веры было столь могучим, что фейри сразу исчезали, растворяясь в своем небытии или гибли от холодного железа.
Да. Теперь он знал, что такое «холодное железо». Сам неоднократно испытал его в действии.
Тьма дремавшая в Шекли, наконец-то вырвалась наружу.
Все оказалось легким и понятным.
Убей! И все.
И он убивал. Убивал. Убивал.
Он служил тем, кто отныне был властен над его жизнью и его судьбой. Так просто было —не думать, а лишь выполнять чужую волю, очищая мир от скверны и грязи посмевшей рядиться в красоту и благородство.
Шекли давно потерял счет времени и поэтому был ошеломлен, когда привычный мир внезапно исчез.
Он только вытащил меч, чтобы снести башку очередному врагу, как все окружающее его вдруг пропало и он очутился в странном месте.
Он сидел за каким-то жалким столиком, а напротив расположился человек с удивительно знакомым, почти родным лицом.
— Что за хрень? — выдохнул Шекли. Он попытался собраться с мыслями, чего не делал очень давно. Думать было трудно. Цель пропала, а бетонная глыба мозга не выдавала ничего путного.
— Выпей, — скомандовал ему человек и Шекли автоматически осушил протянутую ему «флягу». Жидкость была омерзительна. Нечто маслянистое и безвкусное. Шекли с трудом проглотил предложенное, и сразу же припомнил, что человек сидящий рядом — наставник и хозяин, которому он обязан повиноваться, а окружающее — его собственный мир.
Память о будущем постепенно возвращалась.
Уже более осмысленно Шекли оглядел пустой зал информатория.
— Теперь ты знаешь правду, — веско произнес Столетний.
Шекли кивнул. Да. Теперь он знал все. Мир, в котором ему довелось побывать, целиком принадлежал людям.
Однако в его родной реальности дела обстояли куда как хуже.
Сверкнуло холодное железо древнего кинжала.
— Спрячь. — приказал Столетний. — И забудь о том, что знаешь. Ты по-прежнему,
— Тварей включили в экипаж, — процедил его собеседник.
— Да. Это хорошо, что включили. —несколько отстраненно улыбнулся Столетний. — Не трогай их. Пока.
— Когда мы будем в открытом космосе… — начал Шекли.
— Нет, — перебил его Столетний. — Нам надо знать чем именно запретный квадрат притянул фейри. С какой целью они направляются туда. Как только узнаешь все — убей! Уничтожь всю нелюдь проникшую на корабль. Убей их всех. Убей.
Это был приказ. В жизни вновь появилась цель.
* * *
Иннокентий рассказывал о необычном поле выходящем за пределы трех измерений и позволяющем человеку нейтрализовать воздействие многомерников.
Рассказывал он с интересом и наверное понятно и просто, особенно для таких, как Мари знакомых с физикой всего лишь условно.
Она честно пыталась сосредоточиться, но мысли кружились вокруг Фалько и недавней встрече в коридоре Станции.
Почему? Почему он так изменился? Ведь в мире Полянского парень был совершенно другим. Общительным и дружелюбным. Может быть, Фалько просто разлюбил её? Но ведь они могли же остаться друзьями? Или нет? Неужто все парни такие? И любой из них разлюбив свою девушку сразу превращается «в чужака» и старательно делает вид, что они мало знакомы?
— Ты слушаешь меня? — Иннокентий наконец-то заметил отсутствующий взгляд Мари и сообразил, что все разъяснения пролетают мимо её ушей.
— Да, да. Конечно. — Донович лихорадочно старалась припомнить что-нибудь из того, о чем говорил ей Идан. Хоть что-то же её зацепило? Ну не могли все его слова проскользнуть бесследно? Даже на лекции она порой умудрялась выхватить главное, а ведь там было гораздо сложнее сосредоточиться, чтобы не уснуть под многословные рассуждения профессоров.
— Значит надо всего лишь пожелать, чтобы воздействие прекратилось и тогда чипы многомерника просто сгорают? — припомнила она кое-что из пояснений Идана и мысленно отругала себя за невнимательность. — И это всё? Так просто?
— Не просто, — Иннокентий внимательно смотрел на слушательницу, словно пытался понять, о чем она думает. — Да, наше м — поле подчиняется сознанию, но ведь надо поймать, уловить тот момент, когда произошло нападение. Понять, что твое сознание больше не твое. Оно уже не принадлежит тебе. Меньше секунды требуется на то, чтобы человек превратился в марионетку чужого разума. Вот поймать этот миг, успеть локализовать и уничтожить чипы, это уже не так-то и просто.
— Поймать момент, — повторила Мари. Ее уже давно ожидала Физис и надо было срочно нестись к выходу, а она все еще находилась в кабинете Идана слушая про какое-то странное м-поле, которое даже не работает как надо.