Зеркала
Шрифт:
— Кажется, что здесь даже утопленников нет! — выразил Шторм общее настроение.
Это были единственные слова, произнесенные за половину дня пути.
Когда солнце поднялось высоко, тошнотворный запах стал невыносимым. Аф раздал полосы ткани, пропитанные пахучей смолой какого-то дерева, и велел повязать их на лица, наподобие масок. Головы лошадям закутали той же тканью.
Так и шли до вечера. Шторм, остановившийся подтянуть сползающий сапог, оступился, и чуть было не ушел в топь.
— Не пугайте нас так больше, Шторм! — мягко попросил флавин, когда поток ругательств у здоровяка иссяк.
Шторм только сердито дернул плечом и благодарно похлопал жеребца по шее.
Наступление ночи прошло незамеченным — серое небо стало лишь чуточку темнее. И только когда луна раздвинула облака, отряд остановился и Аф указал на темнеющие вдали холмы.
— Дальше начинаются торфяники. Но вам лучше не проявлять самостоятельность и по-прежнему следовать точно за мной — там еще достаточно ловушек, чтобы затянуть вас вместе с лошадью в мгновение ока.
— Когда будет привал? — поинтересовался Шторм, не перестававший всю дорогу обирать с себя комья засыхающей грязи.
— Скоро. Начнутся рощицы, в одной из них и переночуем, а завтра уже будем в деревне.
Вопреки гнетущей тишине ночь прошла спокойно. К царившему здесь безмолвию путники уже успели привыкнуть, но к полудню следующего дня первый робкий пересвист птиц его нарушил. Стали попадаться вспаханные клочки земли. На засеянных полях жухли забытые, измочаленные дождями колосья, склонив верхушки в грязь.
— Разве в это время урожай не должен быть собран? — спросил Инвари, глядя на флавина.
Тот пожал плечами:
— Не узнаю ильрийцев!
Они поднялись на холм позади одного из полей. Флавин приказал спешиться и указал вниз.
— Вон там, правее, одна из деревень.
— Не вижу движения! — Шторм профессионально окинул взглядом окрестности.
Какое-то время они смотрели на притаившиеся в рощице дома. Это были бедные, небеленые хижины. Навес над алтарем Богу-покровителю, да, должно быть, местная таверна, только и были крыты яркой черепицей.
Аф, поводя острыми ушами, прислушивался. Но если в окружавших их кустарниках хоть изредка звучал птичий переклич, то снизу не доносилось ни звука.
Мощные мышцы Шторма напряглись. Он удобнее перехватил арбалет и словно бы принюхивался — машина смерти приготовилась к бою.
Инвари же наблюдал за Вороном. Жеребец закладывал уши, нервно рыл землю копытом.
— Ветер меняется, — задумчиво проговорил он. — И дует
— Так пахнет смерть, монах! — прогудел Шторм. — Она нашла их несколько дней назад…
И вскочив на коня, он погнал его вниз — в деревню.
Инвари вопросительно взглянул на Афа.
— Он прав, — сказал тот. — Мертвых можно не бояться.
— Но не следует оставлять его одного!
Они нагнали его в начале главной улицы и остановились, как вкопанные.
Ветер здесь обезумел. Он рвал воздух короткими порывами, разнося тошнотворный запах.
Они спешились, пошли по домам, и нашли их пустыми. Кое-где царил легкий беспорядок, словно хозяева только что покинули жилища.
В таверне — квадратной, срубленной из мощных бревен избе, на полу темнели потеки вина, в которых четко отпечатались следы подкованных сапог.
— Где-то я уже видел такие следы! — пробормотал Шторм.
— Это они, Черные, — ответил Инвари. — Они были здесь.
Аф оглядывался.
— Нигде не видно крови. Но судя по запаху, люди мертвы.
Он повел носом и, выйдя на улицу, двинулся в сторону от деревни — к оврагу, чернеющему слева. Лошади, все это время следовавшие за ними, на пол пути неожиданно стали. Саврас поднимался на задние ноги и бил воздух тяжеленными копытами, коротко всхрапывая. Чайни отошла за спину Ворона, а тот прижал уши и оскалился как пес.
— Оставим их здесь, — предложил Инвари, и они двинулись дальше.
На краю оврага запах стал невыносим. Они уже догадывались, что увидят, но взглянуть первым не отваживался никто.
Инвари сделал шаг вперед. Предусмотрительный Аф сунул ему в руку кусок ткани, которой они закрывали лица на болоте. Обмотав голову, Инвари спрыгнул вниз — прямо на груду начавших разлагаться тел…
Вода уже просочилась сюда. Из нее торчали руки, ноги, головы. Глаза были выедены.
Тщетно стараясь не наступать на мертвых, он перешел овраг и остановился около взметнувшейся из грязи руки — старческой, ссохшейся, неправдоподобно белой в этой грязи. С трудом повернул запястьем к свету, прощупал вены. Брови его сошлись на переносице, затем удивленно поднялись.
— Спускайтесь! — крикнул он. — Их нужно вытащить отсюда.
Быстро подошел флавин. Шторм замешкался, ища куда ступить.
Втроем они вытащили их наверх и разложили на краю оврага. Перемазанных грязью тел было тридцать. На изъеденных лицах ничего нельзя было прочесть.
— Аф, найдите им достойное место для погребения! Шторм, отведи коней к таверне, — бросил Инвари, опускаясь на колени перед крайним трупом.
Вам нужна помощь? — спросил Аф.
Только нож, если можно.